Дети пространства - [130]

— А почему асоциальным и злобным? — тем временем поинтересовалась Труди.

— Потому что земные приюты всех стригут под одну гребёнку. А я под эту гребёнку категорически не подхожу. На Земле уже лет двести нет приютов, которые готовят офицеров. В каком-нибудь кадетском корпусе XIX века, может, я и вписался бы в образ жизни. А тут… Но вообще в семье со мной возились даже больше, чем с родными детьми. На Мару могли и прикрикнуть, чтобы не капризничала, а со мной всегда старались разобраться, что не так. Ну а Келли — он вообще старший, если что, на нём вся ответственность. Пока он в юнги не ушёл.

Ким ещё долго вспоминал своё детство в Порт-Шамбале и в юнгах. С точки зрения Труди это было детство как детство. Кому-то достаётся менее интересная работа в подмастерьях, кому-то более. Пожалуй, она не променяла бы свою работу на его, хотя успела побывать только на двух планетах — родном Марсе и Фобосе, а не на десятке, которые успела посетить Солярная эскадра за те три года, пока Ким служил в юнгах. Зато она видела и хандрамиты, и купола рудничных посёлков, и Гелиум — и не так, как видит их отпущенный в увольнение космонавт, а изнутри, можно сказать, с самой изнанки. А вот для Линды это всё было совершенно не похоже на тот мир, который знала она.

Трамвай подъехал к нужной остановке, и Ким мгновенно переменился. Вместо парня, флиртующего с двумя девушками одновременно, появился рейнджер, сопровождающий гражданских лиц через малознакомое опасное место.

А место и правда было странноватым. Когда-то здесь был сельскохозяйственный пригород Клавиус-сити, маленькие домики, разбросанные среди полей. Но за сотню безлюдных лет заброшенные поля заросли кустарником и тем самым тонкоствольным клавиусским лесом, поэтому домик Таннера было не так просто найти. Киму даже пришлось кое-где прорубать дорогу.

Наконец они добрались до домика. Рядом с ним был мощёный дворик, который сумел устоять против наплыва вездесущей клавиусской флоры. Под дряхлым пластиковым навесом в углу стояли несколько насквозь проржавевших квадроциклов, и лежала куча всяких сельхозорудий. На двери домика по-прежнему болталась на стекловолоконном шнурке пластиковая печать Лунной Планетологической базы.

Ким решительно сорвал печать и шагнул внутрь. Миновав небольшую террасу, он распахнул дверь в комнату, окна которой закрывали жалюзи. В ней в полутьме перед выключенным компьютером сидел… На первый взгляд им показалось, что просто невысокий и очень худой старик. Со второго взгляда стало понятно, что это высохшая мумия.

— Труди, собери каких-нибудь сухих веток на дрова, — скомандовал Ким. — А ты, Линда, помоги мне его вытащить.

Вдвоём они выволокли почти невесомый труп на двор и аккуратно положили его на брусчатку, потом натаскали довольно большую кучу хвороста. Ким вытащил из рюкзака бутылку с какой-то жидкостью и обильно полил этот хворост. Они аккуратно положили труп на костёр, сложив ему руки на груди, и Ким, встав у изголовья, сказал короткое прощальное слово. Затем он вытащил из кармана небольшой предмет, что-то дёрнул и бросил его в дрова. Те моментально вспыхнули по всей длине костра, и через несколько минут на брусчатке остался только пепел и несколько угольков.

— Всё, печальный долг выполнен, — сказал курсант. — Теперь можно спокойно заняться сбором информации.

Дневник трансгуманиста

На столе рядом с клавиатурой лежала тетрадь в клеёнчатом переплёте. Линда тут же цапнула её и начала листать.

— Поосторожнее, — проворчал Ким, пытавшийся оживить компьютер Таннера с помощью притащенного с собой аккумуляторного блока питания размером с хороший кирпич. — Вдруг оно рассыплется в пыль у тебя в руках.

— А, — беззаботно отмахнулась она, — в XXI веке умели делать бумагу. Это далеко не первый бумажный документ, который мы находим в главном куполе, и ещё ни один не рассыпался. Смотрите-ка, это его дневник. Почему-то самые важные события жизни он писал не в компьютер, а в эту тетрадь.

— Правильно делал, — ответил Ким. — Всего сто лет прошло, а толку с того компьютера… Сейчас сниму блоки постоянной памяти, так придётся везти их на Землю, в Бордо к дяде Байку, который у вас на форуме Айзек Бромберг. Может, он сумеет что-нибудь оттуда выковырять.

— Первая запись тут сделана в 2067 году…

«14 сентября 2067 года.

Сегодня окончательно выяснилось, что на Землю мне нельзя. С мечтой поступить в MIT придётся распрощаться. Надо что-то придумывать. К сожалению, все программы дистанционного образования на Земле рассчитаны на пинг меньше 50 миллисекунд. Такой интернет там есть даже в самой глуши. А до нас — две с половиной секунды».

«2 ноября 2067 года.

Вернулся с собрания. Наконец-то хотя бы часть из нас — тех, кто родился здесь между пятидесятым и пятьдесят пятым годом, когда ввели запрет на роды на Луне — осознала, что у нас есть общие интересы, и надо объединяться».

«12 июля 2071 года.

Энн, подруга Макса, попыталась обратиться к врачу по поводу беременности. Сначала её чуть было не запихнули в ракету для отправки на Землю, как в таких случаях поступают с земнорождёнными женщинами. Но ей всё-таки удалось донести до врачей, что ей нельзя на Землю согласно справке, выданной ими же самими. Разбирательство тянулось три часа. В конце концов решили, что запрет на вынашивание детей на Луне главнее прав рождённых здесь. Энн сделали аборт по жизненным показаниям. Поскольку пребывание на Земле опасно для её жизни, а вынашивать ребёнка можно только на Земле, значит, с точки зрения официальной медицины детей она иметь не может».