Дети проходных дворов - [10]

* * *

На обрывке тетрадного листка были записаны пять магических цифр телефонного номера, которые я раздобыл в классном журнале, пока биологичка выходила на перемене. Я нерешительно набирал их на диске домашнего телефона.

— Кира, привет! Это одноклассник твой тебя беспокоит. — весело произнес я в телефонную трубку. Сердце у меня при этом ёкнуло и упало куда-то в желудок. — Ты расписание уроков на завтра мне не подскажешь? — спросил я. Хотя расписание это самое меньшее, что меня интересовало в этом разговоре.

— Да, привет, конечно скажу. Подожди. — Она отошла на минуту, видимо за дневником.

— Записывай. Первые два урока — геометрия. Третий и четвертый — химия. Пятый — физкультура. Шестой — русская литература.

— Спасибо. А ты как, уже с домашним закончила?

— Давно. А ты где телефончик мой раздобыл? — заинтригованно спросила она.

— Да, вот, места знаю хорошие. Ты чем занята будешь этим вечером? — неумело перевел я тему разговора в нужное мне русло.

— Да, так. Ничем. А ты?

— Я? Ну, сейчас просмотрю домашку, а потом я свободен. Пойду куда-нибудь. Весна, погода хорошая, дома сидеть — преступление.

Она улыбнулась. Я почувствовал это даже через телефонную связь. Я всегда удивлялся человеческой способности улавливать оттенки голоса. По каким признакам мы узнаем эти улыбки, совершенно непонятно.

— Может, прогуляемся вместе? Ты как? — спросил я.

— Ну, не знаю. Вообще-то можно. Подходи ко мне на остановку в восемь.

— Договорились! — я положил трубку и длинно выдохнул.

Я пришел заранее. Вечер уже давно окрасил черным улицы. Прохожих было мало. В желтом свете уличного фонаря я увидел ее силуэт. Я узнал его сразу. Конечно, так ходила только она. Сердце мое стучало, вторя каждому ее шагу. Она подошла и улыбнулась мне.

— Пойдем на аллею посидим? — предложил я сразу.

Мы сели на скамейку. Разговор завязался непринужденно. Я даже расслабился и перестал казаться себе глупым в ее присутствии. Наоборот, я говорил, и она слушала, я шутил, и она смеялась. Потом говорила она и говорила интересно. Я слушал и любовался ее темным профилем. Слышал ее дыхание. В эти минуты мне показалось, что это лучшее, что со мной было в жизни. Я подумал, что готов вот так провести вечность.

Настала пора расходиться по домам. Спрыгнув с высокого бордюра на проезжую часть, я подал Кире руку, это получилось совсем по-мужски, и она протянула свою в ответ. Я почувствовал ее ладонь, она чуть замерзла и была холодной. Перейдя улицу. Я так и не выпустил ее руку, а она не спешила забирать.

У ее подъезда она наскоро попрощалась. Я думал, что может быть, она задержится, что может, я найду повод ее обнять, но она, бросив мягкий взгляд, просто взмахнула ладонью и зашла в подъезд.

Я еще несколько минут смотрел на ее большой многоэтажный дом, стоявший буквой "П". Увидел, как на кухне третьего этажа загорелся свет, и едва касаясь земли, пошел домой через темные весенние улицы, через чужие дворы. Воздух наполнял город ночной прохладой. Звуки улиц стали громче, как это бывает с наступлением тепла. Мне казалось, что это самый лучший вечер в моей жизни.

* * *

Автомобиль медленно двигается в тянучке столичной пробки. Июньский полдень накрыл город запахом расплавленного асфальта. Стекло и бетон улиц совсем не поглощали жару, наоборот, они аккумулировали ее и источали избыток тепла. Кондиционер и поднятые затемненные стекла спасали меня в металлической коробке от изматывающей температуры, от нервного гудения недовольных трафиком мужчин, ехавших по соседству в "Газели", от взглядов сквозь черные очки самодовольной блондинки в открытом дорогом кабриолете, от псевдокалек-попрошаек снующих в пробке с иконками и взглядом матерых урок.

Кто бы мне сказал тогда в конце 80-х, что у меня будет иномарка с кондиционером, и что это будет совсем не так круто, как казалось, а скорее обыденно? Что когда-нибудь не будет огромных очередей за продуктами, а на смену тесным гастрономам придут гигантские, пугающие изобилием, супермаркеты. Что дискотеки переименуют в ночные клубы и там можно будет лицезреть обнаженных танцовщиц. Что жевательная резинка это не деликатес школьников, который привозят родственники издалека в подарок, а дешевое средство для ухода за зубами и запахами после еды. Что модные кассетники не будут стоить ничего и их заменят вначале CD-проигрыватели, а потом и вовсе ноутбуки и MP3-носители, в которых будет храниться музыкальная коллекция всей жизни. Что, идя по улице, можно позвонить любому человеку в любую точку мира с сотового телефона и разговаривать с ним на ходу. Видеоразговор, фантастика фильмов тех лет, станет реальностью Скайпа. 2000-й Новый год отметят и успеют уже давно забыть о нем. И самое главное: мне перевалит за 30-ть, и я стану взрослым. И что быть взрослым это совершенно не так, как себе представляешь в 14-ть. Что фундаментальный и крепкий мир, которым он кажется в 14-ть, где все взрослые люди воспитаны и серьезны, оказывается хлипким, зависящим иногда от ничтожных мелочей.

Мы проезжаем мимо разрытой траншеи на обочине дороги, где возится с трубами десяток рабочих. В этот момент я понимаю, что мне неимоверно повезло в жизни. Я не сижу сейчас в этом окопе с прилипшим к телу оранжевым жилетом, ковыряясь в прогнившей канализации. Я чувствую, что вытащил Джек-пот. И от этого осознания я ценю больше то, что имею и сочувствую, тем, кто смотрит на мой автомобиль из траншеи. И я понимаю, о чем мечтает рабочий, пялящийся в сухую глину под ногами. Ему очень хочется выпить, чтобы эта реальность исказилась и поплыла как мираж. Мозг просит разгрузки. Иначе он сломается. Я знаю это чувство, потому что год после ВУЗа работал физически и бывали очень тяжелые дни, когда невозможно уснуть от перенапряжения, не ослабив накал парой бутылок пива.