Дети погибели - [48]
Он посмотрел на Мирского и продолжал:
– А аресты? Сколько людей после каждого вашего «дела» в кутузку попадают? И сколько среди них совершенно ни в чём не повинных?.. Сколько?
Мирский дрогнул, поправил очки. Достоевский передохнул, снова сел.
– Вот вы о маме сказали… А надо ещё о детях вспомнить. Она-то, мама, что о вас, своём дитяти, думает? Террористы героями себя считают, но ведь после каждого их выстрела – кровавые следы и слёзы. За вами сироты на свете остаются. Дети вам вослед смотрят, – и не тревожат они совесть-то вашу? Не снятся вам в кошмарах?.. Или умственная идея позволяет и через детей переступить?..
Мирский, по-прежнему стоя, тихо ответил:
– Фёдор Михайлович! Зачем вы мне всё это говорите? Если бы я не понял, в какой клоаке оказался, к вам бы не пришёл. Я решил уже: на каторгу пойду, только бы в этом заговоре больше не участвовать. Но ведь не допустят они, чтоб я в живых-то остался… Застрелят при аресте, как братьев Ивичевичей в Киеве, на Жилянской улице…
– Вот видите… – Достоевский покосился на Мирского. – Одна кровь другую притянула. А заговор… Да существует ли он? Только из ваших слов это следует. Доказательств никаких. Что ж, по-вашему, мне цесаревичу написать? Дескать, вашего батюшку убить хотят… То-то будет новость для него!
Мирский внезапно склонился к столу, опершись о край столешницы обеими руками с такой силой, что побелели костяшки пальцев.
– А вот цесаревичу-то как раз писать и не надо…
– То есть? – вскинул глаза Достоевский.
Мирский внятно прошептал:
– А вот то и есть…
У Достоевского внезапно искривилось лицо, задёргалась щека.
– Что вы такое говорите?
– Я знаю… Я долго думал. Не может быть, чтобы Дрентельн действовал сам по себе. Слишком многие люди замешаны. И не мелочь, не агенты, – эти что, они приказы выполняют. А приказы-то отдаёт кто-то. И Дрентельну – тоже…
И, внезапно:
– Простите, Фёдор Михайлович, час поздний. Патрули на улицах. Проводите меня до дверей, пожалуйста, чтобы слуг не будить…
Достоевский поднялся, обошёл вокруг стола.
– Куда же вы теперь?
– Поеду на юг. В Киев, Одессу… Там друзья. Спрячут покуда… А уж дальше – как Бог даст.
Фёдор Михайлович накинул пальто, отомкнул дверь чёрного хода, спустился вниз и открыл дверь на улицу. Тронул Мирского за рукав:
– Вы вот что… Вы револьвер-то лучше мне отдайте. Вам спокойнее будет…
На лицо Мирского падал жёлтый свет фонаря; лицо его внезапно исказилось; он отшатнулся, прошептал почти в ужасе:
– Как же… как же вы про револьвер-то догадались?
Достоевский зябко повёл плечами, – с улицы тянул сквозняк, – кашлянул:
– Да я и не догадывался. Предположил только. Ведь револьвер этот – единственная улика. Она и спасти вас может, и погубить. Не могли же вы так просто от него избавиться, выбросить в прорубь, например… Вот я и предположил, что вы его с собою носите.
Мирский расстегнул пальто, надорвал подклад, вытащил револьвер, аккуратно завёрнутый в какую-то тряпку, перевязанную верёвочкой.
– Вот. Но ведь я без него…
– Нет, – покачал головой Фёдор Михайлович. – С ним-то вас скорее убьют, чем без него.
Он взял револьвер, сказал:
– Прощайте.
– Прощайте, Фёдор Михайлович…
Глава 6
ПЕТЕРБУРГ.
Апрель 1879 года.
В кабинет не вошёл, а почти вбежал невысокий, сухонький человек с большим лбом и нервным, бледным лицом. Маков поднялся ему навстречу.
– Прошу прощения, что побеспокоил, Фёдор Михайлович, – сказал Лев Саввич и указал на кресло. – Садитесь, пожалуйста.
Достоевский сел. Выжидательно смотрел на Макова, и чувствовалось: напряжён, как пружина.
– Я только хотел извиниться перед вами, – сказал Лев Саввич, тоже усаживаясь, но не за стол, а в кресло напротив. – За нерасторопность полиции, за неслаженность в действиях нашего департамента и Третьего Отделения…
– Это вы по поводу надзора? – спросил Достоевский.
– Конечно, – ответил Маков. – Неловко получилось. Несколько лет бумага ходила… Надзор с вас был снят ещё четыре года назад, но, как у нас водится, это решение где-то скиталось между канцеляриями. Так что почта ваша задерживалась совершенно безосновательно. Прошу простить и за это…
– За то, что полковник Готский мои письма читал, – улыбнулся Фёдор Михайлович. – Но я не в претензии. Тем более что полковник оказался милейшим человеком, и собеседником интереснейшим.
– Вот как? – удивился Маков. – А на меня он произвёл несколько иное впечатление.
И тоже улыбнулся.
– Папиросу? Кофе? Коньяку?
– Благодарю. Кофе пил недавно, коньяк не люблю – он клопами припахивает, – а вот от папиросы, ежели табак турецкий, не откажусь.
– Есть и турецкий, есть и виргинский… Сам-то я не курю, но для важных посетителей всегда держу под рукой…
Маков поднялся, пошел за папиросницей, а Достоевский возразил:
– Ну, какой же я «важный»… Впрочем, мне действительно п-приятно…
Споткнувшись на слове «приятно», Фёдор Михайлович почувствовал лёгкий стыд, смешанный с раздражением. Выдавать своё волнение он крайне не любил – и от этого, конечно, волновался ещё больше. Только закурив, почувствовал, что начал успокаиваться: привычное занятие всегда отвлекало.
– Раз уж речь зашла о Готском… – осторожно начал Маков. – Вы, видимо, беседовали с полковником и о подпоручике Дубровине?
На окраине сибирского городка происходят загадочные убийства. Растерзанные тела находят в переулках, на свалках. Власти устраивают массовый отлов бродячих собак и отстрел волков... О местном краеведе ходят нехорошие слухи. Все, кто входит в его дом, бесследно исчезают. Старик не топит печь, лежит в пустой холодной комнате, в которой нет никакой мебели кроме лежанки и белой шкуры на полу…Больного и старого пса Тарзана хозяева увозят из дома и бросают в лесу. Но пес должен вернуться и спасти свою Маленькую Хозяйку.
"Собачий род" — новая редакция романа "Собачий бог" Сергея Арбенина (Смирнова).На окраине сибирского городка происходят загадочные убийства. Растерзанные тела находят в переулках, на свалках. Власти устраивают массовый отлов бродячих собак и отстрел волков…О местном краеведе ходят нехорошие слухи. Все, кто входит в его дом, бесследно исчезают. Старик не топит печь, лежит в пустой холодной комнате, в которой нет никакой мебели кроме лежанки и белой шкуры на полу…Больного и старого пса Тарзана хозяева увозят из дома и бросают в лесу.
Томас Дьюи дважды баллотировался на пост президента США, в 1944 и 1948 годах — и оба раза проиграл. Одним из следствий его поражения на выборах 1944 года стало то, что некоторое время спустя Гарри Трумэн был вынужден принять одно из самых тяжелых политических решений в истории — сбрасывать или нет атомную бомбу на Японию. Предположим, что перед Томасом Дьюи встала та же проблема, только серьезнееМайк Резник.
Патриотический роман в стиле альтернативной истории. 2013 год, Советский Союз продолжает существовать. Начало Третьей Мировой. На фоне великого противостояние двух супердержав разворачивается тайная схватка сильнейших разведок мира.«От советского Информбюро:..После непродолжительных пограничных боёв передовые части Советской армии и армий союзных социалистических государств прорвали оборону войск НАТО, начав стремительное безостановочное наступление по всему фронту в глубь территории противника…”Советские танки неслись на запад.
Личность Романа Арбитмана, второго президента России (2000–2008), по-прежнему интересует наших сограждан. Так кто же он на самом деле? Гений? Политический авантюрист? Черный маг? Фантастический везунчик? Или просто человек, оказавшийся в нужное время в нужном месте? Ответ — в этой книге… Лев Гурский, создатель известных приключенческих романов, впервые пробует себя в биографическом жанре. Корректно, уважительно, но без всякого подобострастия автор рассказывает документальную историю о том, как школьный учитель из провинции волею судеб стал руководителем великой державы, и что из этого вышло.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Эта книга – результат совместного труда Гарри Гаррисона и знаменитого антрополога Леона Стоувера, является, несомненно, значительной вехой в развитии жанра альтернативной истории. Написанная с присущей знаменитому мастеру фантастики легкостью, увлекательностью и чувством юмора, она с потрясающей достоверностью раскрывает перед нами картину жизни древнего мира, предлагая заглянуть за покров тайны, скрывающий от нас загадки исчезнувших цивилизаций, такие, как гибель Атлантиды и появление Стоунхенджа.
«Путешествие к центру Земли»? О нет. ДВА путешествия к центру Земли, предпринятые ЯРОСТНЫМИ КОНКУРЕНТАМИ!К таинственным недрам нашей многострадальной планеты отправляются ДВА весьма одиозных аппарата, на борту одного из которых — «Подземного левиафана» — находится мальчик, обладающий странным даром — претворять свои фантазии в РЕАЛЬНОСТЬ…
Потомок князя Феликса Юсупова Александр Юсупов получил образование на юридическом факультете Пекинского университета. Теперь он — один из крупнейших политиков и финансистов России, но не забывает отдавать должное и древнему китайскому искусству ушу, которому обучался у лучшего из китайских мастеров.Именно к Александру Юсупову и обратился Государь, чтобы разобраться со стремительно набирающей силу сектой «Небесный предел», лидер которой, как оказалось, когда-то учился у того же мастера, что и князь Юсупов.
Колизей, арена, гладиаторы… Да, это Рим. Но не тот, Древний.Это современная Римская империя, которая много веков назад сумела отбить натиск варваров. С помощью римских богов.И теперь гладиаторы не убивают друг друга на арене.Зато желания тех, кто поставил на победителя, — исполняются. Любые желания.Успех, деньги, власть…И кровь все равно льется на песок Колизея.Платиновая кровь гениев, красная кровь людей.