Дети погибели - [12]

Мирский раскрыл рот, помотал головой, отчего давно не мытые кудри растрепались, приоткрыв высокий лоб. Потом выдавил:

– Нет. Невозможно.

– Очень-таки возможно, как любят выражаться в Одессе. Кстати, в Одессе, насколько мне известно, у вас тоже друзья «по общему делу» имеются… Так вот. Не только возможно покуситься на Дрентельна, но даже необходимо. Это подтолкнёт Государя к мысли, что корпус жандармов не способен защитить не только Его Величество, но и своего собственного командира. И далее последует то, что нужно: роспуск корпуса, закрытие Третьего Отделения.

– Не понимаю. Зачем это нужно? Кому?

– Да и понимать не надо. Главное – чувствовать выгоду. А выгода у вас прямая. Вы – на свободе, да ещё и с планом нового решительного удара по ненавистным эксплуататорам. Или как бишь их… План покушения предельно прост и, на мой взгляд, легко выполним. Вы верхом догоняете карету Дрентельна на ходу, стреляете, убиваете главного жандарма через заднее окошко, и, воспользовавшись суматохой, скачете к Лиговскому. Там бросаете коня и быстро растворяетесь в толпе. Время выбрано подходящее, – народу на Лиговском будет много.

– Время… народу… – тупо повторил Мирский. Потом встрепенулся: – А конь? Вы мне дадите коня?

– Не-ет… – Тут в голосе явно почувствовалась улыбка. – Коня вы достанете сами. И знаете, где? В городском общественном татерсале. Да-да, в том самом, где проживал ваш «революционный рысак» Варвар. Вы будете учиться кататься верхом, как почтенный гражданин; для этого обычно позволяются верховые прогулки по городским паркам. Вот во время одной из таких прогулок и произойдёт покушение.

Мирский хотел было возразить, но незнакомец его прервал довольно бесцеремонно:

– Бросьте. Ваши товарищи вам прекрасно поверят. И даже посочувствуют, когда вы, выйдя из крепости, расскажете, как жестоко обращался с вами шеф жандармов. Они вас поддержат, может быть даже, револьвер будут давать. Но вы не возьмёте. Скажете вашим, так сказать, комбатантам, что револьвер у вас уже есть. Револьвер, кстати, чист, недавно куплен в Нижнем. Так вот. Вы скажете, что купили оружие почти сразу же после выхода из крепости. Потому что ещё во время сиденья в так называемых «застенках» непременно решили убить главного жандарма Российской империи. Только запомните: показать револьвер можно, а вот в руки кому-то давать – ни-ни! Особенно вашему главному знатоку оружия господину Морозову. Хорошенько запомните это, прошу вас. Это важно. Револьвер пристрелян, снаряжен, готов к действию. Скажете, что уже стреляли из него, тренировались, ну, хоть на Чёрной речке, или за Никольской мануфактурой.

– Глупости, – сказал Мирский дрогнувшим голосом. – Мне не поверят. Они не дураки вовсе. Да и откуда у меня деньги на револьвер?

– А что же-с? – ехидно, по-чиновничьи, спросил незнакомец. – Неужто у вас и денег нет-с?

Мирский сглотнул, промолчал. Деньги у него были: их еще в декабре передал ему караульный в пачке табаку, сказав, что, мол, это – «привет от невесты, с воли».

– А потом? – спросил Мирский. – Потом что?

– Когда – потом? – насторожился незнакомец.

– Ну, когда я уеду из столицы, скроюсь в Киеве или Одессе… Что потом?

– Вот уж не знаю, голубчик. Бегите куда-нибудь ещё дальше, хоть за границу, за Чёрное море, с контрабандистами. А вот уже потом, – он сделал особое ударение на последнем слове, – потом-то поберегитесь. Полиция и жандармы на вас настоящую охоту начнут.

– А моя невеста? Что будет с нею?

Незнакомец шумно вздохнул:

– Вы же прекрасно знаете, сударь: ваша невеста вне подозрений. Скроетесь в Швейцарии, – выпишете туда же невесту. Эту самую мадмуазель Кестельман. Или Шатобриан, как иногда она предпочитает себя именовать.

Мирский долгим взглядом посмотрел на тускло сиявший в ледяном свете револьвер.

– А что если я… откажусь? Снова крепость?

Незнакомец медленно покачал головой. И кратко ответил:

– Нет-с. Убивец.

Он помолчал.

– Кстати, Убивец вам и знак подаст, на улице, во время верховой прогулки. Как знак подаст, – значит, нужно стрелять.

– Так его… выпустили, значит? – прошептал Мирский, втягивая голову в плечи.

– Н-нет… Пока. Но в нужный час выпустят. Вы его сразу увидите, не беспокойтесь. Такую личность трудненько будет не приметить…

Он качнул головой:

– Да и зачем вам отказываться, сударь? Мы вас не доносы писать просим, не тайны ваши выдавать… Например, о том, где ваша подпольная типография расположена, или давно ли господа революционеры с динамитом опыты начали делать…

Мирский вздрогнул: об «опытах с динамитом» он знал только понаслышке.

– Мы вам настоящее, героическое дело предлагаем! Вот так-с!

И незнакомец улыбнулся так широко, что бакенбарды разъехались в стороны.

Мирский понял, что свидание окончено. Он сгорбился, начал подниматься со стула, и не выдержал, почти выкрикнул:

– Да почему же непременно я должен это сделать?..

Бакенбарды ответили почти сердито:

– Не беспокойтесь. Дойдёт очередь и до других.

Незнакомец ещё хотел что-то добавить, но передумал.

Мирский положил револьвер в карман. Пальто тяжело обвисло, и Мирскому стало страшно. Очень страшно.

Из-за занавески показался офицер, легонько тронул Мирского за рукав.