Дети победителей - [34]

21 мая 1864 года войска заняли последний черкесский аул (Западный Кавказ), этот день считается днем окончания Кавказской войны.

Журнал «Родина», 1994 год.

Снег прокуророва дня

Это случилось в холодный ноябрьский вечер. По заснеженной, по сверкающей снежной нищетой улице осторожно передвигалась маленькая женщина. В одном месте, у яркого фонаря, она наклонилась, прихватила горсть снега и поднесла к глазам: «Я — обогатительная фабрика, я — тот жир, к которому прилипают алмазы…» Наверно, не надо было быть профессиональным психиатром… Осенний ветер не щадил лицо старухи, одетой не по сезону — в синюю курточку, желтую вязаную шапочку и черные резиновые полусапожки.

На перекрестке она увидела матовую вывеску над входом в районный отдел милиции, светившуюся красными буквами.

— Что случилось, мать? — спросил милиционер, когда женщина начала отогревать руки в коридоре.

«Молодой еще, — подумала старуха, — не обозленный…»

— Да вот, милок, выпустили из спецприемника, а идти некуда. Где-то здесь живет двоюродная сестра, адреса не знаю.

— Ничего, сейчас помогу, — кивнул дежурный с той стороны толстого стекла. — Говори имя-фамилию.

И действительно, милиционер взял телефонную трубку, начал пробивать «родственницу» по адресному столу УВД.

— А сама-то где раньше жила?

— Так с 1954-го всю жизнь просидела по лагерям — «за карман». OOP я — особо опасная рецидивистка. Да ты спроси в березниковской колонии, меня там все знают. Нынче освободилась и лето прожила в Иранском интернате для престарелых, а в сентябре сбежала.

— А чего сбежала-то?

— Так это, всего только корочку хлеба в день давали… Вот и ушла на вокзал жить.

— Возьми адрес сестры, — протянул сержант бумажку, — и тысячу рублей — на троллейбусе как раз доедешь до места.

«Нет-нет, — подумала Раиса Быкова, — я лучше пачку «примы» куплю, а до сестры и так доеду».

— Дай тебе Бог здоровья, — тихо произнесла она, в последний раз посмотрев на молодого сержанта.

«И в милиции встречаются люди, — вспомнила она свою жизнь, — но редко».

Милиционер, совсем пацан, мог бы выгнать старуху на улицу, но не сделал этого. Может быть, он еще не осознавал, но уже чувствовал милосердие как самый короткий путь в мироздании — к Богу, истине и смыслу жизни. Или предчувствовал.

Утром, 18 ноября, заместитель прокурора города Вера Никифоровна Шарова, зайдя в кабинет, сразу вызвала к себе Боброва. Через пять минут в дверях появился молодой следователь в очках с золотистой оправой. Стройный, уравновешенный (самоуверенный, как считала Шарова).

— Александр Васильевич, сегодня в частном доме по Сосновой, 6, обнаружен труп хозяина — Сергея Верхоланцева. Эксперты насчитали тридцать четыре удара топором… Он валялся там же, в крови. На осмотр выезжал Николай Минаев, провел его хорошо, детально. Соседку, которая труп обнаружила, допросил. Вы прибыли к нам недавно, всего полгода назад, вот и покажите, на что способны. Будете руководителем группы.

В тот же день следователи прокуратуры, сотрудники уголовного розыска, участковые и эксперты были брошены на поиски неизвестного и предельно жестокого преступника. Голова убитого напоминала мясной фарш.

Сергей Верхоланцев жил один. С год назад жена от него ушла — с двумя детьми (двое других, оставшихся с отцом, сбежали к матери недавно, прихватив папашину зарплату). Следователь Александр Бобров месяц назад вернулся из Чечни, но тридцать четыре удара топором всё равно его удивили — это намного больше, чем надо для обыкновенного убийства.

Соседка Верхоланцева, пенсионерка Валентина Николаевна, жила во второй квартире этого одноэтажного дома. В тот день, 15 ноября, около 20 часов, она услышала, как за стеной что-то упало, и потом все затихло. Утром она увидела выбитую раму соседского окна, но только 17-го решилась залезть в черный проем.

Николай Минаев уже выяснил, что Верхоланцев был неоднократно судим за хулиганство и в том же 1996-м получил два года исправительных работ за то, что ударил титановой монтажкой по голове незнакомого ему мужика. Перепутал, как утверждал, с другом, который стащил бутылку водки. Бобров только вздохнул: если бы суд приговорил Верхоланцева к лишению свободы, то сегодня он был бы жив.

Григорий Рощин, старый опер «по тяжким», выслушал Александра, не перебивая. В это время за ним «числилось» еще тринадцать дел, все убийства.

— Да ты не бойся, Саша, раскроем, поймаем, расстреляем где-нибудь во дворе…

Он говорил с невозмутимостью обреченного на подвиг службиста.

Бывшая жена Верхоланцева жила с детьми в одном из районов области. Туда и выехала на следующий день оперативно-следственная группа: обыск, отпечатки пальцев. А по приезде выяснилось, что объявился брат убитого, который сообщил, что в тот вечер он видел, как Сергей вышел из автобуса с женщиной, одетой в синюю куртку и желтую шапочку.

И действительно, в тот вечер двоюродная сестра на порог не пустила Раису Быкову — «старую воровку». Бывалая зэчка давным-давно усвоила, что движение можно начинать с любой точки в пространстве. И времени. Но лучше с привокзальной площади, неподалеку от туалета и зала ожидания. Чтоб случайно не окоченеть. И тут к ней подошел крепкий мужчина средних лет с щербатым оскалом. Показал из кармана горлышко водочной бутылки.