Дети оружия - [38]

Йоля всем телом грохнулась о землю, от удара дыхание прервалось, будто воздух разом вышибло из легких, она закряхтела, села. Притянула к себе дробовик и переломила. Когда вытаскивала гильзу, пальцы дважды сорвались, Йоле казалось, она делает все страшно медленно, но пока заряжала, несущиеся во весь опор дикари почти не приблизились. Голова кружилась, и равнина раскачивалась перед глазами. Йоля подняла дробовик и прицелилась в того противника, что был ближе. Дробовик выплюнул сноп огня и свинца, манис вильнул в сторону, а наездник полетел кубарем, только пятки мелькнули.

Отдача опрокинула Йолю, она снова села и стала перезаряжать. На нее упала тень, и девушка, не раздумывая, метнулась в сторону — там, где она только что сидела, в землю глубоко воткнулось копье, украшенное разноцветными ленточками. Это дикарь с чудной прической сумел выбраться из-под упавшего маниса и дохромал к девушке.

Зарядить она уже не успевала. Приклад дробовика описал дугу, завершившуюся на челюсти кочевого. Тот повалился на спину, а Йоля успела разглядеть, что изображала его прическа — вовсе не птицу, а страшного крылатого зверя, которого они с Игнашом видели в небе, когда харьковчан застигла буря в Донной пустыне.

Над самым ухом зашипел манис, клацнули длинные желтые зубы. Йоля увернулась, но дикари уже кружили около нее, отталкивая друг друга. Девушка взмахнула разряженным дробовиком, никого не задела, и тут на ее затылок обрушился удар, дубинка прошла вскользь, сбила шляпу, однако в глазах потемнело, колени подогнулись. Йоля опустилась в пыль. На спину ей прыгнул дикарь, она ударила затылком наугад, угодила в мягкое, людоед зарычал, перехватил Йолину руку и выкрутил, заставляя выпустить оружие. На помощь ему подоспел второй. Третий сел ей на ноги.

Йоля визжала, вертелась, умудрилась выхватить нож и даже кого-то слегка порезала, но вырваться, конечно, уже не удалось. Новый удар — и она окончательно провалилась в черное забытье.

* * *

Когда Йоля пришла в себя, внизу, далеко-далеко, проплывала земля. Девушка догадалась, что она летит на «Каботажнике», а рядом карлик.

— Почему мы вниз головой летим, Чак? — удивилась она. — Весь мир перевернут.

— Так полагается на термопланах, — важно ответил маленький воздухоплаватель, — здесь же небо, а в небе все наоборот.

Потом мир перевернулся снова, и Йоля поняла, что она вовсе не летит, а висит поперек спины маниса и тот несется с приличной скоростью. Руки и ноги ее были связаны чем-то жестким и прочным — может, плетенной из коры веревкой. Твердый хребет маниса давил в живот, а наездник, сидящий позади нее, вцепился рукой в складки одежды и придерживал. От этого рубаха натянулась и впилась в тело под ключицами. Йолю замутило и вырвало на пыльный бок ящера. Зверюга, не сбавляя хода, вывернула шею и потянулась к девушке зубами. Йоля, подняв голову, плюнула в раззявленную пасть. После этого вокруг снова потемнело, и она окунулась в черный туман беспамятства. Потом еще дважды приходила в себя, но на термоплане больше не летала — сразу оказывалась на спине ящера.

Когда она очнулась в следующий раз, под ней был не манис, а твердая земля. Может, когда ее опустили, она и пришла в себя. Щека лежала в пыли, острые камешки впились в кожу. Йоля пошевелилась, сдвигаясь поудобнее, на голову ей нахлобучили шляпу, и она больше ничего не видела. Рядом прохрустели камни под чьими-то ногами, несколько кочевых обменялись отрывистыми репликами.

Шляпа поползла вверх, в глаза ударил свет, и прозвучал смутно знакомый голос:

— Здорово, Йолла.

Глава 6 АТАМАНСКИЕ ЗАБОТЫ

Утром Леван стал обходить подворье. До сих пор не было возможности толком разобраться, как устроено его новое хозяйство, а ведь атаману полагается его знать как свои пять пальцев. Дуля и Снулый в этом деле помощниками не были, потому что сами здесь новоселы, и Леван позвал Лякова. Вдвоем они прошлись по первому этажу, заглянули на кухню, где было душно и воняло кислятиной, а в клубах пара возились женщины, оттирали посуду после вчерашнего торжества. Здесь Левана интересовало лишь одно.

— Ляков, а бабы эти — из местных, или как?

— Да по-разному. Кто из здешних фермерских семей, кого Мархад привез.

— Откуда привез?

— Известное дело, из налета. Очень он был на женский пол падкий. Хватал без разбору кого можно и волок сюда. Говорил, обычай такой в его родных краях. А я думаю, за этот обычай его из родного края и вышибли. Где ж такое потерпят? Ну вот, привозил баб или здесь у фермеров отбирал, которая понравится, — и те на ночь, на две, три… ну, какие-то подольше в его постели задерживались, а после уже на кухню, к остальным.

— А Сана?

— Сана долго с ним. Понравилась больше других, видно. Третий сезон считай, как Мархад с ней… был.

Леван самодовольно ухмыльнулся:

— Я его хорошо понимаю. Санка — баба горячая, и в башке не совсем пусто. Полезная женщина, во всех смыслах полезная.

— Мархад обленился, как с ней спутался, — продолжил рассказ Ляков, — в набеги стали ходить редко, ему и так хорошо было. Располнел Мархад, жирный сделался, круглый, что медуза пустынная. Потому все и рады, что ты с ним разобрался. Нам без дела никак нельзя долго — волка ноги кормят.