Дети новолуния [роман] - [9]
Через три дня он разбил своё войско на четыре неравные части. Одна двинулась напрямик, чтобы осадить Отрар. Две другие были пущены вверх и вниз по реке с целью обогнуть город с флангов и, если понадобится, вмешаться. Четвёртая часть, состоящая из пяти туменов, осталась стоять в долине и ждать событий. Возглавил её сам каан. Всё его существо — до головокружения, до боли в желудке — пылало одной неувядаемой жаждой мести.
— Чёртов выскочка, тварь, пёс, скользкая гадина — ну какой из него владыка, да к тому же ещё и вселенной? Вселенной! Нет, ты слышишь — вселенной! Не меньше! Ещё немного, и он назначит себя Аллахом!
Распаляясь от собственных слов, Кучулук-хан — наместник хорезмшаха в Халадж-кала — не усидел на месте, вскочил и принялся ходить взад-вперёд между журчащих фонтанов, шлёпая босыми ногами по мраморному полу с мозаикой из разноцветного камня в виде сложного орнамента. Звуки его голоса гулко разносились под куполом дворца.
— Не кощунствуй, мой повелитель, — кротко заметил имам соборной мечети, который намеревался записывать указания хана, но отложил калям в сторону.
— Да разве я кощунствую? Кощунство — это понимать, что гнусный выкормыш Туркан-хатун — дай ей Аллах здоровья — держит за горло всю кипчакскую знать! А ведь именно мы отняли города у кара-китаев, и именно нам он обязан своим возвышением! И что? Я довольствуюсь званием наместника в собственных владениях, читаю хутбу и чеканю монету с именем Ала ад-Дин Мухаммада! Да кем он себя вообразил?
— Скажи, — так же кротко спросил имам, — неужто сейчас время думать об этом?
Но Кучулук-хан не замечал слов имама, ему, как обычно, не требовался слушатель.
— Сперва провозгласил себя Вторым Искандаром, присвоил титул Двурогого. Этого показалось мало, и вот мы стали прославлять его как султана Санджара. Подумать только, великого Санджара! Ты слышал, у него на руке перстень с печатью «Тень Аллаха на Земле»? Я своими глазами видел эту надпись. Так и есть, лопни мои глаза, — тень Аллаха! И куда только смотрит Туркан-хатун, дай Аллах ей долгой жизни? Мать она ему или не мать?
— Туркан-хатун всегда заступалась за наш род.
— Ну да, — недовольно согласился хан, — только вот что делают при дворе шаха наши дети? Их держат там, как заложников, заодно с пленными главарями персов. Он что, не доверяет своим слугам? Тебе известно, что дважды в день они отбивают наубу в двадцать семь литавр палками, украшенными самоцветами, чтобы прославлять нашего владыку вселенной? Как представлю своего мальчика Алтун-Ашука, колотящего в литавры этими самыми палками, у меня понос начинается.
— Успокойся, мой повелитель, не надо чувствам овладевать разумом. Перед нами растёт угроза более опасная.
— Ну ничего, — потрясал руками Кучулук-хан, — скоро ему конец. Падёт на голову хорезмшаха проклятие Всевышнего! Ведь теперь наша гроза вселенной желает стать султаном ислама и всех мусульман. Если бы войско не помёрзло по дороге к Багдаду, кто знает, что было бы с халифом? Шах давно требует власти Сельджука в Багдаде. Но это даже хорошо. Потому что ан-Насир отказался оглашать во всём халифате хутбу с его именем. Ты понял меня, имам: он отказался. И нам следует этим воспользоваться… Ничего не пиши!
— Я ничего не пишу, — заверил имам и склонил голову. Он ждал момента, чтобы донести до хана свою встревоженность: ночью его разбудил писец, примчавшийся из соседнего города. Имам оставил его дожидаться возле вторых дверей, ведущих во дворец.
Кучулук-хан поёжился, укутался в стёганый халат.
— Что-то ноги у меня замёрзли, — проворчал он и трижды хлопнул в ладони.
Из полумрака прихожей показался слуга.
— Вытащи-ка из постели какую-нибудь девчонку и позови моего сына Кара-Куша, — распорядился хан, усаживаясь в кресло. — А также визира сюда, — крикнул вдогон убегающему слуге.
Спустя минуту в зал впорхнула ещё не остывшая от сна наложница с распущенными волосами, в шёлковой рубашке и тонких шароварах. Имам немедленно уткнул глаза в лист бумаги, как бы не замечая соблазнительную посетительницу. Судя по всему, девушка хорошо знала свою миссию в столь ранний час, поскольку без подсказки подлетела к хану и улеглась перед ним на спину, предварительно обнажив живот.
— Я позвал тебя, уважаемый, достопочтенный ал-Мысри, вот с каким вопросом, — задумчиво продолжил свою речь хан и уложил озябшие ступни на тёплый живот наложницы, — а не пора ли и нам перестать читать хутбу с именем Мухаммада, сына славного Текеша, опозорившего имя своего отца?
Согласный с каждым словом хана, имам молчал, поджав губы. Только бегущая по виску жилка напряжённо подрагивала.
— Ведь, в сущности, хорезмшах удрал в Самарканд, страшась не столько диких кочевников, сколько наших воевод-кипчаков, которые в нынешней ситуации могут повернуть копья против него самого. Уж не знаю, что так напугало нового Искандара, но в одном он прав: многие воспользуются смутой, чтобы вернуть власть над тем, что им и так принадлежит. А кое-кто постарается сыграть и более сложную партию. Надеюсь, ты уже понял, высокочтимый имам, мои намерения?
Имам ал-Мысри собрался с духом, поднял голову и, стараясь не смотреть на безвольно лежавшую под ногами хана девушку, с плохо удерживаемым волнением ответил:
Новый роман лауреата Бунинской премии Дмитрия Полякова-Катина не разочарует даже самого взыскательного читателя. Жанр произведения весьма необычен: автору удалось совместить традиционное повествование, хронику, элементы документалистики и черты авантюрного романа, а также представить новый поворот в известной читателю теме — разработки Гитлером атомного оружия. «Берлинская жара» — книга, которую ждали давно, с момента выхода в свет романа Юлиана Семенова о Штирлице- Исаеве и его знаменитой экранизации.
Один рассказ. Одна повесть. Один роман. Человеку по-настоящему интересен только человек, писал Блез Паскаль. Так же думал Чехов. Жизнь человека – это смех и слезы. Более того, естественным образом одно перетекает в другое и наоборот. Кто-то собрался жениться, кто-то потерял работу, кто-то решил сбежать… Людям свойственно сопротивляться обстоятельствам, совершать ошибки, шутить, надеяться. В каждом из нас много других людей, о которых хочется говорить. И когда мы думаем о себе, очень часто мы думаем о них. Книга о людях, живущих сегодня.
Роман «Возвращение Панды» посвящен человеку, севшему за убийство в тюрьму и освобожденному, но попавшему все в ту же зону — имя которой — современная людоедская Россия чиновников на крови.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Рассказ опубликован в журнале «Уральский следопыт» № 9, сентябрь 2002 г.
Когда Карла и Роберт поженились, им казалось, будто они созданы друг для друга, и вершиной их счастья стала беременность супруги. Но другая женщина решила, что их ребенок создан для нее…Драматическая история двух семей, для которых одна маленькая девочка стала всем!
Елена Чарник – поэт, эссеист. Родилась в Полтаве, окончила Харьковский государственный университет по специальности “русская филология”.Живет в Петербурге. Печаталась в журналах “Новый мир”, “Урал”.
Счастье – вещь ненадежная, преходящая. Жители шотландского городка и не стремятся к нему. Да и недосуг им замечать отсутствие счастья. Дел по горло. Уютно светятся в вечернем сумраке окна, вьется дымок из труб. Но загляните в эти окна, и увидите, что здешняя жизнь совсем не так благостна, как кажется со стороны. Своя доля печалей осеняет каждую старинную улочку и каждый дом. И каждого жителя. И в одном из этих домов, в кабинете абрикосового цвета, сидит Аня, консультант по вопросам семьи и брака. Будто священник, поджидающий прихожан в темноте исповедальни… И однажды приходят к ней Роза и Гарри, не способные жить друг без друга и опостылевшие друг дружке до смерти.
Эта книга о красивой, мудрой, неожиданной, драматической, восторженной и великой любви. Легко, тонко и лирично автор рассказывает истории из повседневной жизни, которые не обязательно бывают радостными, но всегда обнаруживают редкую особенность – каждый, кто их прочтет, становится немного счастливее. Мир героев этой книги настолько полон, неожидан, правдив и ярок, что каждый из них способен открыть необыденное в обыденном без всяких противоречий.
Свою новую повесть известный писатель Владимир Казаков называет лирическим фарсом нового века. Это смешная и трагичная история любви. Неудачная попытка взрослого человека сыграть по юношеским правилам, прыгнуть в последний вагон «нормальной» жизни оборачивается для него разочарованием. Но герой не унывает, продолжая жить своей жизнью, смеясь над миром и собой. Вся история разворачивается на фоне судьбы юной проститутки, влюбленной в героя, которую он решил шутки ради перевоспитать. Вечная история Пигмалиона с поправкой на беспомощность, неподготовленность героя к современной жестокой реальности.
В романе показан столичный свет 1837 года. Многочисленные реальные персонажи столь тесно соседствуют там с вымышленными героями, а исторические факты так сильно связаны с творческими фантазиями автора, что у читателя создается впечатление, будто он и сам является героем повествования, с головой окунаясь в николаевскую эпоху, где звон бокалов с искрящимся шампанским сменяется звоном клинков, где за вечерними колкостями следуют рассветные дуэли, где незаконнорожденные дети состоят в родстве с правящей династией.