Дети ночного неба - [6]

— С чего ты так решил?

— Он танцует. Он красивый. Он живой?

Задумавшись, что ответить своему новоявленному ученику, я подложила в разгорающееся пламя несколько веток потолще.

— Живой. Но не так как ты или я, его жизнь не долговечна. Он живет только пока мы кормим его.

Широко распахнутые глаза теперь смотрели на меня.

— Но люди тоже живут только пока едят.

— Да, возможно ты прав. Но человек в отличие от огня, ест, чтобы жить, а не живет, чтобы есть. Человек умеет размышлять, радоваться жизни, любить, а не просто тупо пожирать пищу, — постаралась я объяснить, как могла. Хотя такие вопросы пристали бы больше ребенку куда младшего возраста, или человеку уже пожилому, решившему пофилософствовать.

Мэйо сосредоточенно покивал. Я вытащила из сумки маленький, на кружку, котелок и, набив его снегом, поставила на камни очага, растапливаться.

— Чему тебя учил твой Вайри? — поинтересовалась я.

Мэйо сглотнул, заморгал. Похоже, зря я спросила.

— Всему.

В углу нашелся веник из веток, и я принялась выметать снег из тайше, пока он не растаял.

— О. Всему и за всю жизнь научить трудно.

— Он и учил меня жизни. А еще читать, писать, считать. Драться, — добавил он уже гордо.

А становится все интереснее, Шевер не только выкупает ребенка у отца, где ему, судя по всему, жилось довольно плохо, но еще и учит. И делает не просто мастера боя, а еще и готовит к жизни, обучает грамоте.

Мэйо, насупившись, стоял посреди тайше. Зря я все же напомнила про погибшего наставника. Мальчишку требовалось срочно чем-то отвлечь.

— Подай-ка мне мою сумку. Значит, говоришь, наставник обучал тебя драться.

Протянув мне сумку, мальчик кивнул.

— Каким оружием?

— С мечом и без оружия.

— Хорошо. А что ты скажешь об этих двух мечах?

На детском лице искрой вспыхнуло изумление, но оно прожило дольше, чем искра. Мэйо провел рукой над Тшиту, но не купился его ложным блеском, обратившись к Шайре.

— Почему он такой непрочный? Зачем здесь эти отверстия? Он сломается при первом ударе.

— Не сломается, хотя ударять им никто никого не будет. Шай шин, меч для танцев.

— Ну… — разочарованно потянул Мэйо.

— Он необыкновенно остер, чтобы с легкостью рассекать воздух. Он прочен, но никто не использует шай шин для убийства, потому что, если шай шин напьется крови, он онемеет.

В глазах мальчика вспыхнул интерес, кажется, мне удалось его отвлечь.

— Можно? — он осторожно погладил полукруглую узорчатую чашку меча, провел пальцем по потрескавшимся жемчужинам.

Секрет поющих мечей утерян, уничтожен вместе с городом, где их когда-то творили. Сейчас каждый из них стоит больше, чем несколько своих весов золотом, но продать шай шин почти невозможно, каждый из них передается из поколения в поколение в одной семье и слишком известен, чтобы просто так придти с ним к ростовщику.

— Можно. Покажи мне, чему тебя учил Вайри.

Мэйо взялся за рукоять двумя руками и с легкостью поднял меч, по размерам тот вполне подходил даже для ребенка. Шайра и на такое движение не осталась равнодушной, пропев приветствие на одной ноте.

— Ух… — мальчик замер, держа меч перед собой в вытянутых руках.

— Не бойся. Считай, что это самый обычный меч. Показывай. Но если ты сделаешь что-то неправильно, Шайра тебе подскажет.

Несмотря на долгий переход, Мэйо принялся старательно выполнять упражнения. Сначала в песне меча звучали фальшивые нотки, а слегка изогнутое тело Шайры резко дергалось. Но постепенно он втянулся.

Я завернула Тшиту в ткань и убрала обратно в сумку, достав мешочек с сушеными травами — вода в котелке как раз закипала.

Веточка с крошечными листьями и засохшими, пожелтевшими, а когда-то белоснежными лепестками повертелась на поверхности и утонула в бурлящих пузырьках. По тайше поплыл сладкий запах, будто за стенами не зима, а самый разгар лета. Я отставила котелок в сторону от очага, настаиваться и остывать.

— Ты закончил? — спросила я, услышав, что Шайра замолчала.

— Нет.

Оказалось, что Мэйо стоит и принюхивается.

— Подожди, сейчас остынет.

Он кивнул, так и не спросив про еду. Меч вновь запел.

Тайше способен укрыть путника от дождя, принять кого-нибудь и помочь приготовить обед в очаге, обложенном камнями, но обогреть зимней ночью он, больше похожий на беседку, не способен.

Взяв плащ, я растянула его, примотав завязки к столбам, а полы придавила сумкой и футляром для мечей. Плащ выгнулся внутрь, как парус, но ветер в тайше гулять перестал. Может, и переночуем.

— Мэйо, — позвала я. — Хватит на сегодня. Вот, — я протянула ему свою тиску, — Надевай.

— А как же ты? — удивился мальчик.

— Мне и так не холодно, — рубашка из тонкой шерсти и кожаная безрукавка грели плохо, но позже, когда Мэйо уснет, я хотела сменить обличье, сходить на охоту и переждать ночь в теплой шкуре.

Укутавшись в тиску, как в хороший плащ, и грея руки об чуть остывший, но все еще теплый котелок, Мэйо уселся к очагу и посмотрел на меня блестящими глазами.

— Чиа.

— Да? — я потирала плечи, чувствуя, что еще немного — и зубы начнут стучать от холода.

— Скажи, ты ведь тоже из клана?

Оторопев, я посмотрела на мальчишку. Хотя… чему я удивляюсь, ведь его наставником был Мглистый Волк.

— Да. Я из клана.