Дети Ночи - [2]

От отца принцы унаследовали высокий рост и темные волосы.

Младший принц был во всем прост — просто красив, просто упорен, просто тверд в решениях. Старший был похож на хищную ночную птицу, лицо его было неправильным, но удивительно привлекательным, а мысли у него в голове кружились таким вихрем, что невозможно было предугадать, что он может вытворить в следующий момент. Потому для родителей был он сущим наказанием.

Когда стена холма вдруг начала таять, Младший мертвой хваткой вцепился в руку брата как слепой в поводыря. Открылся проем в день, в слепящее сияние светила Дневных. На мгновение они ослепли, но потом зрачки перестроились, хотя все равно яркий свет был неприятен. Надо было быстрее в тень.

Старший азартно облизнул губы. Восторг совершенного им только что волшебства, ошеломление от великого открытия — все правда, и я тоже могу! — заставило кровь стучать в висках с такой силой, что стража в холме и снаружи просто не могла не слышать — но ведь не услышали!

Братья скатились к подножью холма, как крольчата.

Они остановились перевести дух у опушки, не выхода на солнечный свет. Младший с восторгом и ужасом посмотрел на Старшего, а того била крупная дрожь и слезы текли по щекам. Старший сел в траву, тяжело дыша — от бега он так не мог запыхаться, это было что-то еще.

— Ты... ты слово угадал, да?

Старший мотает головой, не в силах ответить. Потом, переведя дух, шепотом выдыхает:

— Нет... словно услышал... вот...

Младший качает головой и восхищенно смотрит на брата — улыбчивый, растрепанный, растерянный.

— А теперь что?

— А теперь мы увидим день! — Он встает, отряхивается от приставших к одежде иголок и клочьев сухого мха.

— Давай далеко не уходить? — опасливо дергает его за рукав Младший.

— Да не трусь, далеко не пойдем. Вот к озеру спустимся, посидим в кустах — и домой.

— И что, опять с волшебством? — смеется Младший. — Чтобы не заметили?

— Ага! — улыбается Старший, и оба фыркают, предвкушая, какие теперь будут у них приключения, когда им никакая дверь не преграда, да и не заметит никто!

— А сказку помнишь, про заколдованную девушку?

— Это у которой туфельки каждый день стаптывались?

— Ну, да, которая из холмов к дневному колдуну на пляски бегала.

Мальчики вдруг переглядываются с некоторым испугом.

— Так ведь, значит, все правда!

— И колдуны есть?

И сразу же становится совсем невесело и опасно. Солнце слепит непривычные к яркому свету глаза, потому мальчики прячутся в тени. Все такое непривычное под лучами дневного светила, знакомые места совершенно неузнаваемы — разве что по ощущениям тела. Мальчики стали спускаться вниз, к озерку.

— Ух ты! — громким шепотом выдыхает Младший, скользя на мшистых камнях и садясь с размаху задом на землю. Озерко, в котором по ночам так медленно и волшебно плавает луна,рябит бессчетными пламенными осколками небесного зеркала. Голова плывет, глаза блаженно слепнут, невозможно не подойти и не потрогать эту воду руками...

— На солнце не вылезай, — шипит Старший. — Веснушки высыпят, а то вообще облезешь, отец узнает, вот влетит тогда!

Младший, окончательно осмелев, смеется, морща короткий нос. Широкие темные брови смешно сходятся над переносицей.

— А ты наколдуешь, чтобы не увидел!

— Дурак, я не умею! Назад иди!

Младший, не слушая, вылезает на поляну.

— Жааарко, — ахает он.

— Ну, и что? — бурчит Старший. — Ты будто первый раз наверху. Тут всегда по-разному.

— Дааа, — восхищенно тянет Младший. — Здорово. Только ярко и жарко. Зато тварей нет.

— С чего ты взял?

— Да Дневные наверняка уже всех перебили. И все твари теперь только под землей. Или ночью вылезают. Дневных же много, как кроликов, — пренебрежительно повторяет он подслушанные у взрослых слова.

Они все же осмеливаются подойти совсем близко к озеру. Длинные черные тени касаются самой воды — такие четкие, как в самую лунную ночь в году.

— Ой, а это что? — шепчет Младший.

Шагах в двадцати дальше по берегу лежит груда валунов — больших, в человеческий рост. Тот, что сверху, покрыт не то мягким темно-серым мхом, не то оплетен толстым слоем паутины, вековой и пыльной.

— Мохнатый камень, — вздергивает брови Младший. — Смотри.

Что-то нехорошее дрожит в спокойном неподвижном полуденном воздухе.

— Не подходи! — кричит Старший, но поздно — Младший уже трогает серый пух.

Маленькая голова на длинной шее словно выстрелила вверх. На детей уставились длинные гнойно-желтые глаза в красных тонких прожилках. На дне раскрывшегося темного мутноватого зрачка плещется красноватый отблеск магии. И разум. Совершенно чужой. На плоском сером лице две длинных щели на месте ноздрей, клювообразно вытянутые вперед челюсти приоткрываются, обнажая длинные желтые зубы.

— Бежим! — дико визжит Старший, дергая Младшего за плечо.

Младший стоит, пригвожденный к месту не то ужасом, не то чем похуже.

Тварь медленно раскрывает кожистые крылья и огромным прыжком оказывается совсем рядом. И тут Младший срывается с места. Тварь снова подскакивает и летит в медленном длинном прыжке на раскинутых крыльях.

— В лес! — тащит Младшего Старший. Тварь длинными прыжками неспешно преследует, явно не опасаясь упустить. И Старший это понимает, и начинает от ужаса реветь в голос, а за ним и Младший.