Дети неба - [38]

– …Да. – Эта точка зрения открывала целый мир возможностей. – Ты слыхала когда-нибудь о «Группе изучения катастрофы»?

– Только уже когда Ганнон начал о ней шуметь.

– И о действительно крайних заявлениях, что Погибель – не зло, что на самом деле зло творил Фам? Я полагаю, это тоже нечто новое.

Резчица минуту помолчала.

– Да. Это тоже новое, хотя версии послабее бывали. – И она добавила почти агрессивно: – Но среди Стальных Когтей очень трудно бывает отследить слухи, особенно когда есть межстайный секс. Переходные личности выдвигают понятия, которые в иных условиях невообразимы. А потом и показать не на кого.

Этот аспект вдохновения Стальных Когтей вызвал у Равны короткий смех.

– У нас, людей, тоже есть поговорка, что слухи живут своей жизнью, но у вас это получается по-настоящему.

– Ты считаешь, что есть заговорщики?

Равна кивнула:

– Боюсь, что могут быть. В этом мире ты считаешься очень современным правителем, но твоя концепция «шпионы повсюду» – она, как бы сказать…

– Ага, я знаю. По цивилизованным меркам мое наблюдение до жалости слабо. – Резчица ткнула одним носом в сторону радиоалтаря, своей частной линии к архиву «Внеполосного». Зимой она питала ее от тренажера – беговой дорожки, летом энергию давало солнце, проникающее в высокие окна. Так или иначе, Резчица практически жила вокруг своей рации, изучая все подряд.

Резчица была не единственной стаей, имеющей аппарат шпионов. Равна попыталась поставить вопрос дипломатично.

– Здесь тот случай, когда любая информация была бы полезна. Не могла бы ты, быть может, проконсультироваться со Свежевателем-Тиратект…

– Нет! – отрезала Резчица, издав звук щелкающих челюстей. Она не оставила подозрений, что Свежеватель готовит переворот. Потом она добавила: – Что нам нужно на самом деле – это пара дюжин беспроводных камер. Камеры и сети – вот основа повсеместного наблюдения. – Звучало так, будто она изучала какой-то очень старый текст. – Так как у нас еще нет нужных сетей, я бы остановилась на увеличении числа шпионских глаз.

Равна покачала головой:

– У нас всего-то в целом дюжина свободных камер.

Конечно, многие элементы «Внеполосного» могли бы работать как камеры и дисплеи. К сожалению, если взять лом и выковырять куски из программируемых стен, очень много функций будет загублено. Те двенадцать камер, что имелись в наличии, были из низкотехнологичных резервов. Равна узнала раздраженное выражение, пробежавшее по Резчице.

– Придет день, когда мы сможем делать цифровую электронику, и все это поменяется, Резчица.

– Да. Придет день. – Стая стала насвистывать мелодию, похожую на заупокойную службу. У нее у самой было три камеры, но она явно не собиралась их предлагать. Вместо этого королева сказала: – А ты знаешь, что мой знаменитый советник по науке сидит на девяти камерах?

Тщательник изо всех сил старался создать сети, хотя ему не хватало распределенных вычислительных мощностей. Камеры передавали информацию из его лабораторий на логические схемы на борту «Внеполосного». И этот фокус ускорял оценку материалов десятикратно. Каждый раз, когда удавалось использовать логическую мощь звездолета, получался выигрыш. Эти лаборатории были самым большим успехом последних лет.

– Ну хорошо, – согласилась Равна. – Я согласна отдать пару тестирующих систем Тщательника на декаду-другую. Очень уж хочется узнать, есть за этой ложью отрицателей какой-то заговор или нет.

– Тогда посмотрим, какие я могу взять камеры.

Три элемента Резчицы вспрыгнули на насесты возле радиоалтаря. Она что-то про себя бормотала, не на стайном языке, но и не на самнорском – Резчица использовала персонификатор «Внеполосного» для создания звуковой замены обычному визуальному интерфейсу. Для стаи результат получался почти такой же удобный, как «тиара» Равны – хрупкий наголовный дисплей, который Равна опасалась носить повседневно.

Резчица прислушалась к гудкам и пискам «Внеполосного».

– Ох уж этот Тщательник. «Внеполосный» говорит, что мой дорогой советник по науке использует камеры не только для разработки твоего продукта. Гм-м. Ты слыхала когда-нибудь о «капельном конвертере масса-энергия»?

– Нет… но звучит опасно.

– Потому что и вправду опасно. – Резчица еще побурчала, очевидно, «проглядывая» определения. – Без адекватного контроля процесса «конверсия» обычно превращается в нечто, называемое «конверсионный поток». И это не одну цивилизацию загубило. К счастью для большинства других, очень трудно его создать раньше, чем будет осознана его опасность. – Она задала еще несколько запросов. – А, хорошо. Вот, последняя декада. Тщательник оставил проект, раз в жизни последовал здравому смыслу. – Пауза, потом почти человеческий смех. – Тщательник кипятком плеваться будет, если мы у него камеры заберем. Это будет забавно.

Советник по науке был одной из стай-отпрысков Резчицы. Они оказались ее собственными опасными экспериментами.

Равна изо всех сил постаралась мыслить без прямодушия:

– Я ручаюсь, что мы этот отвлекающий маневр сможем сохранить в секрете. Две или три из них могут официально «сломаться». – Очень немногие из местных понимали, что долговечно, а что нет. За много лет она сломала почти все свои наголовные дисплеи, кроме одного, а вот простые камеры могли бы выдержать и падение с двадцати метров. – Тщательнику не придется скрывать свое возмущение.