Дети неба - [30]
– Тут другое. Ни в каких развалинах ничего искать не надо – все ответы есть на «Внеполосном». – Равна указала в сторону холма. – Вначале я вам была нужна, но теперь Дети вроде тебя стали взрослыми. От меня более чем когда-либо нужно техническое планирование, но быть руководителем… я просто устала.
– Твои решения популярны, Равна.
– Некоторые. Другие нет, или непопулярны вначале – год или два. А то и пять – десять.
А некоторые могут быть неверны столетиями – а потом внезапно и страшно стать верными.
– Я не понимала, что тебе так… одиноко. У нас всех есть ты, и я думала, что ты чувствуешь то же самое. – Джоанна посмотрела на сумки с образцами тканей и подарочными безделушками, тихо засмеялась. – Ладно, сменим тему. Я невероятно счастлива с Невилом. От него жизнь светлее стала. И я просто не думала, как было бы без этого, в одиночестве. Ты часто вспоминаешь Фама?
– Иногда. – Всегда. – У нас было что-то хорошее, но слишком много было другого с ним связано. Сила, которая им владела, внушала страх.
– Ага. – Джоанна познакомилась с Фамом Нювеном как раз перед концом и видела, насколько страшным может быть страшное. – Нас тут сто пятьдесят, Равна. Мы все тебя любим – по крайней мере почти всегда. Ты думала когда-нибудь, что теперь, когда нас много, может найтись кто-то один, с кем… с кем ты могла бы быть вместе?
Впереди шла небольшая группа Детей возраста Джоанны и постарше. Шли в ближайший паб. Равна мотнула головой в их сторону:
– Ты серьезно?
Девушка смущенно улыбнулась:
– Ну вот смотри, я же кого-то нашла? Я только говорю, что ты о нас думаешь как о детях. Думаешь… ну, ты и правда проживешь дольше любого из нас.
– Не говори так. Вы теперь стареете, но это только пока. Когда-нибудь у нас появятся ресурсы, чтобы восстановить достойную медицину. Сегодняшняя ситуация – временная.
– Верно. И если ты нас поведешь, мы эту технологию обретем в конце концов. И тогда нас будут десятки тысяч. И если уж в этой куче ты не отыщешь Того, Кто Нужен, то причину надо будет искать в тебе.
– Да, ты права, наверное.
– Конечно, права! Ты только не забывай, насколько мы тебе благодарны, даже когда протестуем. А мы с Невилом постараемся тебя поддержать.
– Я не против протестов, я даже за.
– Ты меня поняла. Для таких людей, как Венда и Бен, твой голос очень важен.
– Ладно, отложим вопрос про тебя и Невила. Сейчас не будем.
– Ф-фух! – преувеличенно громко вздохнула Джоанна, но Равна видела, что она всерьез. – Да, Равна, и знаешь что? Пожалуйста, не говори Невилу про этот разговор. Он сразу бросится что-нибудь делать.
Квартал таверн располагался вблизи центра Скрытого острова, сразу к югу от Старого замка. На самом деле замок был не такой старый, хотя и старше прибытия Детей лет на пятьдесят. Замок Свежевателя был местом страха, легендой континента. Свежеватель – еще не преобразованный Свежеватель – строил относительно своей расы грандиозные планы. До прибытия людей в этом мире еще даже порох не открыли, а печатный станок был новинкой. А Свежеватель строил одновременно и тоталитарное государство, и нечто вроде научного метода. Ходили слухи, что его чудовищные стаи все еще прячутся в Старом замке. Равна знала, что это неправда, хотя у Свежевателя-Тиратект были свои сторонники, шпионы, дублирующие тайных агентов самой Резчицы.
Солнце ползло к северу, тени протянулись теперь через всю улицу.
Женщины прошли мимо первой из пивнушек.
– Только вчера здесь были, – сказала о ней Джоанна. – Сейчас клиенты – в основном пастухи с материка, празднующие перегон скота.
Впереди были пивные, с большей вероятностью могущие привлечь купцов с Длинных Озер или шпионов из Восточного Дома. Тут полно было сплетен, вопросов и непривычности. Равна заметила эту стаю через улицу: очень похожая на те, что шатались за ними по рынку.
Джоанна перехватила ее взгляд.
– Ты не бойся, это Бородани, из ребят Резчицы. Я его по ушам низкой частоты узнаю. – Она помахала стае рукой и засмеялась. – И ты говоришь, что здесь действительно похоже на город Среднего Края?
– Слегка. Иногда я могла бы обмануть себя на пару минут. На Сьяндре Кей с полдюжины основных рас, хотя ничего похожего на стаи. Мы, люди, всего лишь третья по численности. Но мы популярны. И есть туристские городки, имитирующие старые людские времена, и они привлекают не только людей, но еще по меньшей мере две других расы.
– И там народ прогуливается, да? Мы могли бы почти представить себе, что ищем приключений в каком-нибудь дорогом клубе?
– У вас в Страумском царстве бывала такая романтика?
– Вообще-то да, но я же, сама понимаешь, была скороспелкой-ботаником. А тебе приходилось реально такое испытывать?
– Ну да. Пару раз.
Застенчивой студенткой колледжа, пока не получила диплом и не была направлена в Организацию Вриними. А там, во Вриними, общение было исключительно с негуманоидами – по крайней мере до появления Фама.
– Так эти таверны очень похожи на бары, которые были там в цивилизации?
– Гм… не слишком похожи. «Бары» на Сьяндре Кей были переполнены – до «Хора», по меркам стай. Для людей и некоторых других рас это было отчасти связано с ухаживанием, знакомством. А здесь…
Создание интеллекта, превосходящего человеческий, произойдет в ближайшие тридцать лет. …Это та самая точка, где наши прежние модели перестают работать, и в свои права вступает новая реальность. Как приближение Сингулярности повлияет на человеческое мировоззрение? И что случится в течение пары месяцев (или пары дней) после этого? В моем распоряжении есть только аналогия, на которую я могу указать: возникновение человечества. Мы окажемся в постчеловеческой эпохе…– это цитата из программной статьи Вернора Винджа «Грядущая технологическая сингулярность», одной из самых часто упоминаемых работ об искусственном интеллекте за последние 25 лет.
«Глубина в небе» в чем-то продолжает, а в чем-то и предваряет «Пламя над бездной», книгу-сенсацию, удостоенную премии Хьюго и признанную наиболее значительным произведением 90-х годов ХХ века в жанре космической саги.Над вселенной может пролететь тысячелетие, но приключения Фама Нювена, легендарного героя Людского Космоса, не заканчиваются – ибо время над ним не властно!Данный роман также удостоился премии Хьюго в 2000 году.
Вернор Виндж – один из самых интересных писателей-фантастов, человек, которого называют «самым серьезным автором остросюжетной прозы». Он написал не так уж много – романы «Мир Гримма» и «Острие» и цикл «Сквозь настоящее», однако каждое из его произведений имело огромный успех. «Пламя над бездной» занимает среди написанного Винджем особое место. Это – роман-сенсация, роман, который сразу же после публикации был удостоен премии «Хьюго» и признан наиболее значительным произведением 90-х годов в жанре космической саги.
Спустя почти двадцать лет Вернор Виндж создал продолжение своего незабываемого шедевра «Пламя над бездной». А на планете Когтей прошло десять лет со дня катастрофы, которая уничтожила человечество наряду с неисчислимым множеством иных разумных рас Запределья, загнав маленькую горстку людей и парочку мыслящих кораллов-наездников в диковатый мир стайных разумов. К моменту появления людей цивилизация Когтей примерно соответствовала Средневековью Старой Земли. На помощь кораблю Высокой Лаборатории, в последнем отчаянном рывке спасшему более сотни человеческих детей от Погибели, пришел экипаж «Внеполосного-II», корабля из верхних Зон Мысли.
Вернор Виндж — один из самых интересных писателей-фантастов, человек, которого называют «самым серьезным автором остросюжетной прозы». Он написал не так уж много — романы «Мир Гримма», «Острие», «Пламя над бездной», «Глубина в небе» и цикл «Сквозь время», однако каждое из его произведений имело огромный успех. «Сквозь время» занимает среди написанного Винджем особое место. Это — романы об абсолютной власти, которая развращает абсолютно. Роман о «войне за свободу и независимость». Только — что такое свобода и что такое независимость? Это — будущее, продуманное до последней мелочи, и научная в лучшем смысле слова фантастика, слитая воедино с футуристическим триллером.
В предлагаемом вашему вниманию рассказе Виндж с тревогой приподнимает завесу над тем, что может ждать нас в постиндустриальном обществе, где жизнь полна опасных сюрпризов.
Профессор обрадовался, что стал первым жителем Земли, выбранным для официального контакта с инопланетянином. Житель Марса заранее подготовился к встрече, выучил английский язык, а прибыв в квартиру профессора, сразу огорошил его вопросом: «Где это находится?». Дальнейшие события развивались непредсказуемо и едва не довели семью профессора до инфаркта.
Фрэнсис Легран был знаменитым актёром. За свою жизнь он сыграл множество театральных ролей и умер знаменитым. Последние пять лет жизни он провёл затворником, создавая коллекцию своих портретов, статуй, фотографий, бюстов, эскизов и т. п. — всего набралось 237 штук.Спустя некоторое время после смерти старика в дом, где хранится коллекция и живёт вдова, приезжает сын актёра — неудачник и алкоголик. Пока был жив отец, над сыном всегда висел его авторитет и воля. Жизнь молодого человека не сложилась. Однажды, когда матери не было дома, парень напился в очередной раз и портреты отца заговорили с ним…
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Дамы зачастую — причины столновений мужчин. И вот опять этот запах духов, скрип стула возле стойки и едва слышный вздох. Ей около двадцати, у неё золотистые волосы. Она всегда носит черное платье. Но она не совсем обычная девушка, да и парень рядом с ней — не Джеф ли?
Пол прожил с женой долгую счастливую жизнь, но настал день, когда память и разум Гвендолин начали слабеть. Пол готов на все, чтобы вернуть любимую. Рассказ − номинант премии Хьюго за 2006 год.
Но редко когда он (или вообще кто-нибудь) лучше строил вещь, чем это сделано в быстрой, колоритной и весьма изобретательной новелле, которая вам предлагается - в новелле «Болтунья». Здесь очевидно сильное влияние Роберта А. Хайнлайна - частично новелла является незамаскированной данью уважения хайнлайновскому «Звездному зверю», который прямо упоминается в тексте, хотя прослеживается влияние и Ларри Нивена, Пола Андерсона, Чарльза Харнесса и, может быть, Роджера Желязны (по-моему, его влияние еще явственнее проступает в «Истинных названиях»)
Разум, в чем бы он ни был воплощен, стремится раздвинуть границы непознанного. Непознанное, как правило, сопротивляется. Но чем дальше от центра Галактики, тем слабее это сопротивление: в Запределье становится возможно почти всё, а в Трансценденции — просто всё. Разумы, достигшие Трансценденции, становятся Силами — всемогущими, хотя и не бессмертными. Человеческое любопытство приводит к пробуждению древней и чрезвычайно агрессивной сущности. Попытка людей эвакуировать из зараженной зоны хотя бы детей заканчивается аварийной посадкой корабля на планете, населенной необычными существами.