Дети неба - [29]
Некоторые из Детей восприняли местную жизнь со слишком большой готовностью, забывая цивилизацию. Другие никак не могли привыкнуть к своему падению с Неба. А вот такие, как Джо, внушали Равне веру, что они – если дать им время – сумеют преодолеть суровую судьбу.
Купеческие лавки остались позади, и они шли теперь через ту часть города, где в последние годы поставили общественные здания. Джоанна будто не замечала ничего, была где-то далеко и улыбалась этой блуждающей улыбкой.
– Сперва туго пришлось, а потом мы разоблачили Хранителя и победили властителя Булата. А с тех пор… – В голосе ее зазвучало удивление. – В общем, отличное время идет. Столько надо сделать! И Фрагментарий, и Академия Детей, и…
– Ты вся погрузилась в создание нового мира, – подсказала Равна.
– Я знаю. Но сейчас все даже еще лучше. С тех пор как мы начали встречаться с Невилом, жить стало куда веселее. Меня заинтересовали личности человеческого типа. Мы с Невилом стали… ближе друг другу. И я хочу, чтобы этот его день рождения был особенным.
Ха!
Равна протянула руку, тронула Джоанну за плечо.
– Так что когда…
Джоанна засмеялась:
– Ах, Невил такой традиционалист! Я всерьез думаю, что он ждет от меня предложения. – Она посмотрела на Равну, улыбаясь теперь и весело, и хитро. – Смешно сказать, но как раз после этого дня рождения я именно так и поступлю!
– Так это ж чудесно! Ох, какая будет свадьба! – Они остановились, радостно улыбаясь друг другу. – Уж не сомневайся, что Резчица придумает новые церемонии.
– Ага, она мою репутацию использует немилосердно.
– Ну и отлично. Это на самом деле значит для нас даже больше, чем для Стальных Когтей. Вы с Невилом очень популярны – он среди Детей, ты среди них. Может быть…
Может быть, сейчас как раз время.
– Что может быть?
Равна вытащила Джо на середину улицы – ей не хотелось, чтобы к ним принюхивались проходящие стаи.
– Да просто мне жуть до чего надоело быть королевой-соправительницей.
– Равна! Это же так полезно было все эти десять лет! И Резчица сама это предложила. В истории этого мира есть прецеденты, и в нашей тоже.
– Да, – согласилась Равна. – На Ньоре.
В Век Принцесс была старшая принцесса и младшая, Теки. Сам Век Принцесс повторялся в истории любой известной человеческой цивилизации – в той, в частности, которая породила и Сьяндру Кей, откуда родом Равна, и царство Страум, родину Джоанны.
Страумцы не очень любят оглядываться назад, но Равна им рассказала о Веке Принцесс. В Академии она с помощью этой истории строила мост между людьми и Доменом.
– Ты должна радоваться, что ты соправительница, Равна. Ручаюсь, что ты играла в королеву, когда была ребенком.
Равна замялась – как-то неловко было признаваться.
– Да, наверное. Я поняла, что реальность… обескураживает, и для начала мне было необходимо стать равной королеве. Но сейчас вы, ребята, уже твердо встали на ноги. А мне нужно сосредоточиться на внешних срочных делах. У нас всего несколько столетий до того, как в город ворвутся по-настоящему плохие парни.
Равна не рассказывала детям о своем сумасшедшем сне или о глюке зонографа. Повторений не случалось, а данные были весьма ненадежные. Но она стала работать изо всех сил и так же изо всех сил старалась не выглядеть сумасшедшей.
Равна отвернулась от Джоанны. Несколько шагов она смотрела только под ноги, аккуратно ступая по булыжникам.
– А может быть, и того меньше. У флота Погибели не осталось работающих рамскупов, но наверняка они могут несколько килограммов разогнать до субсветовой. Может, у них сохранилась и связь с богом, может, они даже нашли способ прикнопить нас на световой скорости. И я все время должна сейчас посвятить тому, чтобы мы были готовы их встретить.
Джоанна не ответила. Равна еще несколько шагов помолчала, потом повторила главное:
– То есть я должна больше времени проводить на «Внеполосном». В конце концов, я библиотекарь, и в такой ситуации, как сейчас, любое отклонение от этой работы будет пустой тратой сил. И лучше всего будет, если соправителями у Резчицы будете вы с Невилом.
Пораженная Джоанна уставилась на Равну:
– Ты с ума сошла?
Равна улыбнулась:
– В этом в разное время обвиняли нас обеих.
– Ха! – возразила Джоанна и обняла Равну за плечи. – Если мы обе и спятили, то очень по-разному. Равна, ты нам нужна…
– Знаю. Я мать-вожатая ячейки скаутов, оставшейся от всего человечества.
Эта старая и капризная жалоба должна была бы вызвать у Джоанны улыбку, но девушка осталась серьезна до свирепости.
– Равна, ты мать всех нас, кто остался здесь. Десять лет назад мы были несмышленышами, а для стай – диковинными животными. Ты нас удержала всех вместе и была нам матерью – иначе бы большинство из нас умерли бы в спячке, а немногие выжившие одичали бы в здешней глуши!
– Я… ну ладно. – Надо перегруппироваться. – Я делала то, что надо было сделать. Сейчас мы должны подготовиться к будущему. Я единственная из всех нас, кто обучен работать с системами планирования «Внеполосного». Вот почему мне сейчас нужно посвятить этому все время. Руководить должны вы с Невилом. Я же не руководитель, а библиотекарь.
– Ты и то и другое. Именно библиотекари и археологи всегда возвращали утраченную цивилизацию.
Создание интеллекта, превосходящего человеческий, произойдет в ближайшие тридцать лет. …Это та самая точка, где наши прежние модели перестают работать, и в свои права вступает новая реальность. Как приближение Сингулярности повлияет на человеческое мировоззрение? И что случится в течение пары месяцев (или пары дней) после этого? В моем распоряжении есть только аналогия, на которую я могу указать: возникновение человечества. Мы окажемся в постчеловеческой эпохе…– это цитата из программной статьи Вернора Винджа «Грядущая технологическая сингулярность», одной из самых часто упоминаемых работ об искусственном интеллекте за последние 25 лет.
«Глубина в небе» в чем-то продолжает, а в чем-то и предваряет «Пламя над бездной», книгу-сенсацию, удостоенную премии Хьюго и признанную наиболее значительным произведением 90-х годов ХХ века в жанре космической саги.Над вселенной может пролететь тысячелетие, но приключения Фама Нювена, легендарного героя Людского Космоса, не заканчиваются – ибо время над ним не властно!Данный роман также удостоился премии Хьюго в 2000 году.
Вернор Виндж – один из самых интересных писателей-фантастов, человек, которого называют «самым серьезным автором остросюжетной прозы». Он написал не так уж много – романы «Мир Гримма» и «Острие» и цикл «Сквозь настоящее», однако каждое из его произведений имело огромный успех. «Пламя над бездной» занимает среди написанного Винджем особое место. Это – роман-сенсация, роман, который сразу же после публикации был удостоен премии «Хьюго» и признан наиболее значительным произведением 90-х годов в жанре космической саги.
Спустя почти двадцать лет Вернор Виндж создал продолжение своего незабываемого шедевра «Пламя над бездной». А на планете Когтей прошло десять лет со дня катастрофы, которая уничтожила человечество наряду с неисчислимым множеством иных разумных рас Запределья, загнав маленькую горстку людей и парочку мыслящих кораллов-наездников в диковатый мир стайных разумов. К моменту появления людей цивилизация Когтей примерно соответствовала Средневековью Старой Земли. На помощь кораблю Высокой Лаборатории, в последнем отчаянном рывке спасшему более сотни человеческих детей от Погибели, пришел экипаж «Внеполосного-II», корабля из верхних Зон Мысли.
Вернор Виндж — один из самых интересных писателей-фантастов, человек, которого называют «самым серьезным автором остросюжетной прозы». Он написал не так уж много — романы «Мир Гримма», «Острие», «Пламя над бездной», «Глубина в небе» и цикл «Сквозь время», однако каждое из его произведений имело огромный успех. «Сквозь время» занимает среди написанного Винджем особое место. Это — романы об абсолютной власти, которая развращает абсолютно. Роман о «войне за свободу и независимость». Только — что такое свобода и что такое независимость? Это — будущее, продуманное до последней мелочи, и научная в лучшем смысле слова фантастика, слитая воедино с футуристическим триллером.
В предлагаемом вашему вниманию рассказе Виндж с тревогой приподнимает завесу над тем, что может ждать нас в постиндустриальном обществе, где жизнь полна опасных сюрпризов.
Профессор обрадовался, что стал первым жителем Земли, выбранным для официального контакта с инопланетянином. Житель Марса заранее подготовился к встрече, выучил английский язык, а прибыв в квартиру профессора, сразу огорошил его вопросом: «Где это находится?». Дальнейшие события развивались непредсказуемо и едва не довели семью профессора до инфаркта.
Фрэнсис Легран был знаменитым актёром. За свою жизнь он сыграл множество театральных ролей и умер знаменитым. Последние пять лет жизни он провёл затворником, создавая коллекцию своих портретов, статуй, фотографий, бюстов, эскизов и т. п. — всего набралось 237 штук.Спустя некоторое время после смерти старика в дом, где хранится коллекция и живёт вдова, приезжает сын актёра — неудачник и алкоголик. Пока был жив отец, над сыном всегда висел его авторитет и воля. Жизнь молодого человека не сложилась. Однажды, когда матери не было дома, парень напился в очередной раз и портреты отца заговорили с ним…
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Дамы зачастую — причины столновений мужчин. И вот опять этот запах духов, скрип стула возле стойки и едва слышный вздох. Ей около двадцати, у неё золотистые волосы. Она всегда носит черное платье. Но она не совсем обычная девушка, да и парень рядом с ней — не Джеф ли?
Пол прожил с женой долгую счастливую жизнь, но настал день, когда память и разум Гвендолин начали слабеть. Пол готов на все, чтобы вернуть любимую. Рассказ − номинант премии Хьюго за 2006 год.
Но редко когда он (или вообще кто-нибудь) лучше строил вещь, чем это сделано в быстрой, колоритной и весьма изобретательной новелле, которая вам предлагается - в новелле «Болтунья». Здесь очевидно сильное влияние Роберта А. Хайнлайна - частично новелла является незамаскированной данью уважения хайнлайновскому «Звездному зверю», который прямо упоминается в тексте, хотя прослеживается влияние и Ларри Нивена, Пола Андерсона, Чарльза Харнесса и, может быть, Роджера Желязны (по-моему, его влияние еще явственнее проступает в «Истинных названиях»)
![Пламя над бездной [сборник]](/storage/book-covers/0b/0bf9f356bfd78e817405a220634a8472e8689cbd.jpg)
Разум, в чем бы он ни был воплощен, стремится раздвинуть границы непознанного. Непознанное, как правило, сопротивляется. Но чем дальше от центра Галактики, тем слабее это сопротивление: в Запределье становится возможно почти всё, а в Трансценденции — просто всё. Разумы, достигшие Трансценденции, становятся Силами — всемогущими, хотя и не бессмертными. Человеческое любопытство приводит к пробуждению древней и чрезвычайно агрессивной сущности. Попытка людей эвакуировать из зараженной зоны хотя бы детей заканчивается аварийной посадкой корабля на планете, населенной необычными существами.