Дети-крестоносцы - [8]
Вскоре к их стану подъехало несколько богато одетых и вооружённых всадников: сошли они с коней, пали ниц перед колесницей, куда, при их приближении, сел Стефан, и торжественно произнесли:
— Приветствуем тебя, святой младенец! Мы начальники города Марселя — Гуго Феррей и Гийом Порк.
— Благодарю и принимаю ваши приветствия, — отвечал с достоинством вождь младенцев, — Но что привело сюда людей начала и власти? Ужели они снова хотят помешать святому делу?
— О, нет! Мы с Богом против неверных, — сказал один из них, — мы пришли предложить тебе перевезти твоё воинство на наших кораблях. — Он указал при этом на несколько судов, стоявших на открытом рейде. Стефан отвечал не сразу. Трудно и страшно сказать, что пережила в эту минуту его верующая душа. Наконец, он молвил:
— Хорошо, я согласен. Бог заплатит вам за это.
— Иного вознаграждения мы и не желаем, отвечали начальники и тут же отдали приказ приступить к перевозке и крестоносцев на суда и размещению их там.
XII
В открытом море
Наш юный друг Франциск забыл теперь о неудавшемся чуде, забыл обо всём на свете, кроме заветной своей мечты: достигнуть святой земли и отыскать отца.
Он держался как можно ближе к колеснице Стефана, что бы вместе с ним поскорее попасть на море, и, действительно, с первою же партией он был перевезён на один из кораблей. Это было неуклюжее, довольно неопрятное судно, на котором перевозились грузы по Средиземному морю. Взошла луна. Суда вышли из марсельского порта. Франциск был на одном корабле со Стефаном. Теперь, когда чудесного младенца не сторожили страшные монахи и не сидел он в величественной колеснице, оставшейся на берегу, Франциск решился подойти и заговорить с предметом своего почитания и восторга.
Стефан, с виду и по речи, был таким же юным простодушным пастухом, каким был и Франциск. Облокотившись на борт, он сидел на палубе, пристально глядя в сторону покинутой родины.
— Учитель! — обратился к нему Франциск.
Стефан обернулся, грустно взглянул на Жака и сказал:
— Зачем ты надо мною смеёшься?
— Я не смеюсь, — возразил Жак, — я называю тебя так, как все мы привыкли во время похода называть нашего вождя.
— Нет, я уже не вождь…
— Почему это? Ведь всё наше дело ещё впереди.
— С тех пор, как чудо перехода не совершилось, я уже не верю в своё призвание. Ах, зачем оставил я милую Францию! На кого покинул мою дорогую мать!.. Стефан заплакал. — И, знаешь ли, — продолжал он, — у меня есть предчувствие чего-то ужасного… Что ожидает нас впереди? Эти люди, которые везут нас…
В это время вдруг надвинулись тучи, полил сильный дождь, волны закачали из стороны в сторону не особенно прочное судно, подбрасывая его все выше, кидая его все глубже… Целая ночь прошла в страхе и борьбе. Наконец, пред рассветом с ударом о подводный камень судно залило водою, и оно пошло ко дну. Франциск и Стефан были хорошими пловцами; они вы- брались на расстилавшийся перед ними пустынный берег. Их вскоре снял однако ж с этого острова один из уцелевших марсельских кораблей.
* * *
Вступив в разговор с одним из матросов, Франциск узнал, что через два-три дня хорошего плавания судно придёт в Александрию.
— Это уже и есть святая земля? — наивно спросил Франциск.
— Как святая! — возразил матрос, — Там живут только нехристи-душегубы.
— Так, значит, оттуда мы пойдём пешком?
— Ну, уж это вряд ли. Дело ясное, всех вас выведут на александрийский базар, и мусульманские купцы охотно раскупят такой свежий товар. Мальчишки для услуг и утех всегда нужны в богатых домах. Удивляет меня только, — продолжал матрос, не замечая в какое состояние привели чувства Франциска его последние слова — как это всех вас до сих пор не заковали в цепи? Это у нас… Э! Брат! Стой!
В мгновение ока Франциск вскочил на борт, порываясь броситься в море. Но матрос успел схватить его за ногу и втащил обратно на палубу. При этом Франциск с такой силой ударился головой о борт, что потерял сознание…
— Я говорил, что надо было заковать этих щенков, — объяснял матрос сбежавшимся на шум товарищам, — этак и другие захотят отведать морской воды.
Не прошло и часа, как вся партия юных крестоносцев, и прежде всех Стефан и Франциск, несмотря на крайнюю слабость последнего, были скованны по рукам и ногам и в таком виде спущены в трюм.
К ночи Франциск очнулся, слабым голосом стал просить воды, но никто не слышал его, кроме злополучных товарищей, которые не могли пошевелиться.
Франциск снова заметался в страшном бреду… Он угасал, как свеча. Когда при входе в александрийскую гавань открыли трюм и стали осматривать живой товар, Франциск оказался мёртвым.
С охладевшего трупа сняли цепи и бросили его в море.
* * *
XIII
В Италии
Наконец, и с Рейна измученные и истощенные кое-как добрались крестоносцы до Ломбардской долины. Итальянцы встретили их крайне недружелюбно: эта толпа оборванцев, по большей части ребятишек, возбуждала лишь насмешки и общий хохот.
— Куда вам в святую землю, крысы этакие? — говорили им. — Вы посмотрите на себя, на что вы похожи! Да и передохнете вы все дорогой.
И бедным, изнурённым детям ни разу даже не пришлось провести ночь под крышей. Силы их истощались; многие из них в изнеможении падали на дороге. Приходилось здесь и бросать их: тащить за собой больных не было возможности. Некоторые так и умирали от голода; другие делались добычею волков; многих подобрали на дороге окрестные жители и обратили в рабов, обременяя их тяжелыми полевыми работами.
