Дети Кремля - [98]

* * *

Снобизм кремлевских детей, образовывавшийся сам собой от условий жизни, с потерей этих условий часто преображался в озлобленность, делая их несчастными людьми, и нужны были крепкие характеры, цельные натуры, чтобы выдержать и остаться собой. Но оказаться в условиях кремлевского быта и остаться нормальным, морально здоровым человеком было непросто. И все же их немало, выживших душою в кремлевском мире.

Знаю троих: Петра Ворошилова, Раду Хрущеву и Нину Буденную.

Приемный сын Ворошилова, замечательный инженер, конструктор танков, всегда отличался скромностью и спокойным отношением ко всему, что составляло привилегии его приемных родителей.

Может быть, потому, что был приемный?

Но Рада Хрущева — подлинная дочь Никиты Сергеевича и Нины Петровны. Она сильная, умная и, насколько может быть кремлевская дочка, скромная женщина, никак не выпячивавшая себя, не требовавшая к себе особых привилегий — ни при власти, ни после падения отца.

И Нина Буденная ничем себя не запятнала.

Может быть, потому, что женщины? Может быть.

Впрочем, дочь Брежнева, Галина Леонидовна, тоже не мужчина, а ее похождения и разгульный образ жизни, ее ощущение безнаказанности при власти отца всегда были в народе притчей во языцех.

Приходится признать — все дело в человеке: каким задумала его природа, таким он будет, как бы благополучно или неблагополучно ни складывались условия его жизни.

* * *

Царские и боярские детки немало бедокурили в истории России. Много больше, чем советские. Но ведь их отцы и матери не провозглашали себя носителями народной власти. Привилегии считались нормой жизни.

Большевики объявили нормой равноправие, однако, не обойдясь без привилегий, таили шило в мешке. Пытались воспитывать в детях скромность, но не всегда удавалось: жизнь детей текла «в порядке особого исключения».

Академии, институты, университеты принимали кремлевских детей, как правило, безоговорочно.

Были в кругах Кремля модные профессии.

Летчики — самая романтическая и престижная для детей сталинской эпохи. Время героических перелетов. Летчики спасают челюскинцев. Чкалов совершает беспримерный перелет в Америку. Торжественные, грандиозные встречи на улицах Москвы.

Байдуков, Беляков, Ляпидевский, Леваневский, Громов. Все мальчики страны мечтают стать летчиками, как потом мечтали стать космонавтами, которые изначально тоже летчики.

Кремлевские сыновья вовлечены в эту кампанию. Добрых три десятилетия удерживается летная традиция в кремлевских семьях.

Василий Сталин, Леонид Хрущев, Степан, Владимир, Алексей, Вано Микояны, Юрий, первый сын Леонида Хрущева, Сергей, сын Буденного, Юрий, сын Кагановича, — связали жизни с авиацией, летчики.

Характеры их, несмотря на разницу в возрастах, весьма похожи: лихие, неоглядные, не ведающие преград во вседозволенности, и некоторые — пьяницы.

В шестидесятых традиция гаснет. Не могу назвать, кроме Савицкой, ни одного космонавта из кремлевской семьи.

Зато появляется новая традиция — веяние времени: кремлевские дети устремляются в международные области — Московский институт международных отношений, институт внешней торговли. Сын и дочь Брежнева, сын Андропова, другие становятся сотрудниками Министерства иностранных дел, Внешторга, ООН, Юнеско. Этот престиж — следствие дыр в железном занавесе.

Заграница! То, что Светлана Сталина после смерти отца совершает как побег, дети новых кремлевских вождей делают законно.

Другая кремлевская мода — уход в престижную науку, в НИИ. Сын Берия кладет этому начало, за ним идут Сергей Хрущев, Андрей Маленков, другие.

Такова трансформация модных профессий.

* * *

У девушек была своя мода — филологический, философский, исторический факультеты Московского университета. Журналистика. В первые послесталинские годы еще жила патриотическая тенденция: если филологический, то отделение русского языка или русской, а также советской литературы. Постепенно нарастала «заграничность»: интересы стали перемещаться сначала на славянские языки и литературу, потом на романо-германские. Позднее не гнушались Институтом иностранных языков.

Разумеется, это было не правило, а всего лишь тенденция. Но устойчивая.

В мое время в МГУ на филологическом учились дочки министров и замминистров, на журналистике — Нина, дочь маршала Буденного, Юлия, удочеренная внучка главного вождя Хрущева.

Разные были девушки. О моей сокурснице Светлане Михайловой долго не знали, что она дочь крупного хрущевского чиновника, министра культуры СССР.

Попасть на филологический факультет в 1953 году было очень непросто: конкурс — двадцать человек на место.

Участники войны, а также посланцы и посланницы союзных республик с комсомольскими путевками шли вне конкурса. Среди последних — дочери и сыновья республиканских вождей.

Филфак был моей мечтой, но отец, всего-навсего член коллегии Министерства тяжелого машиностроения, сугубо засекреченный человек, не выдерживал конкурса родителей. Он даже не мог себе представить, как отправится на филфак к декану просить за меня. Вообще филология казалась ему чем-то несерьезным, легковесным. Говорил матери, пытавшейся подвигнуть его на этот поступок: «Пустое. Там отцы с орденами до колен сидят в очереди к декану, а он не может принять всех деток. Пойдет Лариса работать, если не поступит сама».