Дети кицунэ - [8]
– Много тебе за это пообещали? – спросила мать, заходя в комнату. К чаю и сладостям, оставшимся со вчерашнего дня, добавилось ещё и несколько ломтиков ёкана[7] – для гостей у нас всегда были запасы.
– Достаточно, сестрица, достаточно, – усмехнулся дядя. – В конце концов, такие гэта[8] дёшево не стоят, уж поверь.
– А что за семейство? Тайна небось, а?
– Почему тайна? Как есть, семейство Айхао.
– Айхао? Да неужели? Они вообще о тебе слышали?
– Недооцениваешь ты мои таланты, сестричка. Такого умельца, как я, во всей Оэяме не найдётся, а может и во всей стране…
– Хвастун.
– И что с того? Пока товар не нахвалишь, никто за него деньжат не выложит. Собирайся, племянница, а то всю красоту раскупят.
Когда мы вышли, на за дверью было тепло. Светило солнце, с висящих под крышами сосулек капала вода. Приближалась весна. Хотелось верить, что она больше не отступится в этом году, и очень скоро зацветут деревья – сначала сливы, потом вишни… На главной улице давно успели всё убрать. Улицы тщательно подмели, порванные фонарики заменили на новые. Даже люди вокруг выглядели невозмутимыми, будто ничего не произошло. В центре, под навесом, всё так же шла торговля.
– На предоплату мы многое позволить можем, – хмыкнул дядя. – Та-ак, где тут у нас шёлк…
Он здоровался со своими знакомыми, я молча шла следом. Люди галдели. Мимо мелькали бесконечные украшения, посуда, книги и всевозможная мебель. Только даже на их фоне прилавок с тканями выглядел ярким пятном. Тут собрались все цвета, какие только можно найти – и, естественно, все возможные узоры. Сколько ж всё стоит…
– Как думаешь, какой лучше? – хмыкнул дядя.
– Ну… – Я обвела взглядом разноцветные мотки. – Когда будет эта свадьба?
– Месяца так через два.
– Тогда, наверно, нужно что-то весеннее…
– Весеннее? – оживился продавец. Не дотрагиваясь, чтобы не запачкать, он указал на толстый моток с узорами в виде цветов сакуры. – Что может быть более весенним, чем цветущая сакура?
– Наверно, розовый не подойдёт… – пробормотала я. Повернулась к дяде. – А с кем свадьба-то будет?
– Ох, а этого-то я и не знаю, дорогая. Секретничают что-то.
А я, благодаря Камэ, знала побольше дядиного. И ткань подбирала соответствующую – а вдруг этой загадочной девушкой из клана Айхао окажется та самая Ран, которую прочат в невесты молодому даймё? Я чуть качнула головой, разглядывая переливы на тонком шёлке, одобрительно кивнула. Только сразу не выпрямилась – заметила, как под прилавком что-то промелькнуло. Это что-то было густо-чёрным, быстрым, и почти не имело очертаний, будто кто-то нарисовал его разбавленной краской.
Ноги облизнул неприятный холод. Причём заметила это не только я – ещё несколько людей, стоящих неподалёку, как-то неуютно поёжились. Странное чувство отступило быстро. Все решили сделать вид, будто ничего не произошло.
– Наверно, этот будет лучше, – заключила я, указав на моток.
– Уверена? – усмехнулся дядя.
– Да, вполне.
Пока они торговались о цене, я ненароком прислушалась к разговорам вокруг. Кажется, говорили о кровавых фонарях на празднике. Одна женщина, продававшая корзины, обвиняла во всё о́ни, которые всё никак не хотели уходить, её собеседник вторил, что всё это подстроили сами стражники – мол, очередные интриги плетут. Складывалось ощущение, будто все мы видели совершенно разные события, и даже слухи о том, что потом стало с обгоревшим самураем, были самые разные. То ли загадочным образом выжил, то ли уже сегодня утром был предан земле неподалёку от дацана. Попробуй пойми.
– Все как будто с ума сошли, – усмехнулся дядя, едва мы отошли от прилавка. – Только что-то мне подсказывает, что это быстро забудут.
И его пророчество сбылось даже раньше, чем он мог подумать. Когда между рядами затесалась высокая фигура в шёлковых одеждах, обгоревший стражник и кровавые фонари ушли на второй план. Все зашептались о нём – о господине Нобу.
На вид, ему было чуть больше сорока. Сухой, с длинными седыми волосами, чуть подкрашенными в золотой, татуировками на шее и целой россыпью серёжек в ушах – несомненно, приятный на вид. Одевался он по самой последней моде, и даже цвет подбирал строго по сезону. Сейчас в ходу были светло-серые, как тень на снегу, тона, разбавленные какими-нибудь яркими акцентами – чёрными, подобно голым деревьям, или розовыми, в честь первых цветов сливы. Мужчина выбрал второе, да ещё и добавил побрякушек – костяных и деревянных бус, чёток, фигурок-нэцке и сложенных вееров.
– Ишь, как вырядился, – хмыкнул дядя. – Как бы не задумал чего дурного…
– А что он может задумать-то?
– А что случилось на Сэцубуне? Даже если и не полёг тот стражник, то морок уж точно был. Кто наводит морок? Во-от, то-то же.
– И причём тут господин Нобу?
Мы вышли из-под рыночного навеса и свернули на улицу.
– Поговаривают у нас, Нобу ведётся с не самыми приятными существами, – полушёпотом сказал дядя. – А в идзакае у себя ёкаев прячет. Зайдёшь без спросу – а там парочка они. Или оборотни какие-нибудь. Вот ты слышала о рокурокуби?
