Дети капитана Блада - [39]

Падал мягкий теплый снег, превращавшийся под ногами прохожих в жидкое месиво. Колеса и копыта звучали приглушенно. Гвардеец на рослой серой лошади, картинно прогнув поясницу и нарочито-небрежно придерживая поводья пальцами левой руки, гарцевал у окошка кареты, покрытой красным лаком. Внезапно оказавшийся под копытами Диего вынудил лошадь шарахнуться в сторону. Всадник не покачнулся в седле, но его посадка утратила картинную четкость. Гвардеец выругался и огрел Диего хлыстом. Мелькнула тонкая рука, унизанная кольцами, и окно кареты закрыла красная с золотыми кистями занавеска. Всадник снова выругался и поднял хлыст, однако, наткнувшись на вызывающе-надменный взгляд из-под потрепанных полей шляпы, расхохотался и пустил лошадь коротким галопом вдогонку карете. Из-под копыт разлетелся веер брызг.

Машинально пытаясь отчистить камзол, Диего некоторое время стоял, глядя перед собой, и взгляд его был почти осмысленным. Бесс даже испугалась, что он заметит ее – она стояла почти рядом с ним. Однако Диего решительно развернулся и пошел прочь.

Теперь его блуждания приобрели подобие системы. Он явно что-то искал. Время от времени он останавливался, изучал вывески, пару раз сделал движение, как будто намеревался войти в дверь, затем проходил мимо. Наконец его выбор остановился на обшарпанной гостинице в Уоппинге, и он нырнул внутрь. Бесс выждала какое-то время, затем пересекла улицу и потянула дверь на себя.

Хозяин за конторкой, на которой лежала потрепанная конторская книга, при тусклом свете сальной свечи с сомнением разглядывал мелкую серебряную монету. При появлении Бесс монета исчезла, как по волшебству.

– Сюда зашел молодой темноволосый человек, – утвердительно произнесла Бесс.

– А что, – с ухмылкой поинтересовался хозяин, – дружок сбежал и не заплатил за постой?

Бесс дернула плечиком.

– Это мой брат, – объявила она.

Хозяин хмыкнул. Если девица хочет называть парня со столь явным испанским акцентом «братом», это ее дело. Бесс тем временем, порывшись в складках широкой юбки, извлекла на свет новенькую гинею. Хозяин встрепенулся. Бесс, повертев монету в пальцах, пустила ее волчком по столу – и накрыла ладошкой. Хозяин облизнул губы и перевел взгляд на ее лицо.

– Он здесь остановился? – спросила Бесс.

– Второй этаж, шестой номер, направо, – с готовностью откликнулся хозяин.

– Он мне сейчас не нужен. Но – Бесс поглядела значительно – может понадобиться потом. У него вряд ли с собой много денег, и я не хочу, чтобы его отсюда вышвырнули, как только они закончатся.

– Да пусть себе живет! – вскричал хозяин. – Он мне сразу приглянулся, такой славный юноша!

Девица, способная заплатить за дружка золотую гинею, вызывала у него смешанное чувство почтения и презрения. Однако золото – это всегда золото, и его дело – это золото получить.

– Я буду заходить узнавать о нем, – добавила Бесс. Но – меня здесь не было, понял?

– Да чего уж тут не понять! – сказал хозяин. – Э-э-э… братья – они народ своенравный. Не дай Бог заподозрят, что девушка их преследует, сразу нос задерут, а то так смотаются – и поминай как звали.

– Я плачу тебе не за то, чтобы ты болтал! – оборвала Бесс.

– Так я же уже молчу!

Бесс убрала руку с монеты, и та исчезла столь же непостижимым образом, как и серебряная.

– Для постояльцев у нас есть отдельный выход, – подобострастно сказал хозяин. – Направо по коридору, не заходя в зал. Не проводить ли вас, милостивая госпожа?

– Не стоит, – ответила Бесс. В последний раз испытующе поглядев на хозяина, она развернулась и быстро вышла. Теперь надо было поговорить с папенькой.

* * *

Бесс не учла настроения отца. Немного придя в себя, Блад велел подавать ужин, но тут выяснилось, что куда-то исчезла дочь. Краткое расследование показало, что Бесс ушла куда-то без сопровождения, и было это как раз незадолго до того, как молодой господин… Выражение лица губернатора недвусмысленно сказало Бенджамену, что продолжать фразу не стоит. Перепуганный Бенджамен клялся, что мисс Бетси не собиралась уходить надолго. Блад велел с ужином ждать, но минут через двадцать обеспокоился серьезно, и послал свою немногочисленную прислугу осматривать окрестности.

– В случае какой-нибудь неприятности я тебя вышвырну на улицу, – пригрозил он Бенджамену. – А предварительно выдеру.

Незамысловатое обещание было произнесено таким тоном, что Бенджамен почти поверил. Его опыт показывал, что наиболее опасными оказываются как раз наименее изысканные и экзотические угрозы.

Не нашедшие ничего слуги вернулись в дом. Блад ждал, нервно пробуя читать, время от времени подходя к окну, прислушиваясь к звукам. Стемнело.

Когда Бесс наконец появилась, Блад чувствовал себя вполне способным повесить кого-нибудь на ноке рея – если бы это могло помочь делу и если бы означенный рей случился поблизости. Разгневанный отец, не затрудняя себя выбором выражений, высказал Бесс все, что он думает по поводу ее поведения. Хотя выговор и начинался словами: «Где тебя черти носили?», ни объяснений, ни оправданий отец слушать не пожелал. Отвыкшая от подобного обращения Бесс от нетерпения подпрыгивала на месте, тщетно пытаясь вставить слово. Впрочем, выволочка не затянулась. Энергично выразив надежду, что «это» больше не повторится, отец смягчился и счел вопрос закрытым. Разумеется, такая послушная дочь, как Бесс, и не пыталась открыть его вновь, скажем, объявив о результатах своих изысканий. Считая, что понимает состояние отца, Бесс тем не менее чувствовала обиду, с которой ничего не могла поделать. Выговор казался ей чересчур жестким и чересчур несправедливым. Несмотря на это, она честно постаралась перевести разговор на интересовавший ее предмет.