Дети Ивана Соколова - [58]

Вот и домик в палисаднике. За домом, на небольшом участке земли, — яблони. Через окно видна была зажженная висячая керосиновая лампа.

Сережа хотел постучать. Но как-то само собой получилось, только схватился он за ручку, как дверь открылась.

Мы оказались в большой комнате. Натоплено крепко. Половики разостланы по крашеному полу. На стенах картины в рамах висят. Вот бы посмотреть!

В комнате кто-то крикнул. Мы оторопели от неожиданности.

Высокая морщинистая старуха поднялась нам навстречу.

В это время полуоткрылась другая дверь, и мы увидели высунувшееся испуганное, вытянутое лицо Евгении Петровны.

— Это детдомовцы! Фу ты, а я так испугалась! Гони их, мама, проверь кладовую! — раздался ее пронзительный голос.

— Детдомовцы! — брезгливо повторила старуха. — В дом лезете, мало даровых яблок натрясли, покоя нет от вас…

И тогда тихо, но внятно Сережа спросил, прямо смотря старухе в глаза:

— Серафима сказала, что ее мама знает моего отца. Откуда она знает, что он в плену?

— Вон! Вон отсюда! — зашипела бабка. — Чтобы ноги не было в нашем доме!

Она толкнула нас к двери так, что мы чуть лбами не стукнулись. И оказались за дверью. До нас доносились какие-то крики, кто-то задвигал стульями, зашаркал шлепанцами, залаяла собачонка.

Так хотелось всем им дать сдачи!

Зачем только мы пришли сюда!

Мы молча побрели к дому. Было очень обидно. Врет старуха, никогда мы не лезли к ним в сад.

Через полчаса после нашего возвращения Галина Ивановна обнаружила — Сережа исчез.

За ужином его место было пусто. И оставленная каша давно остыла.

Такой переполох поднялся в доме! Даже фонари «летучая мышь» приготовили, чтобы искать Сергея.

Он мог уйти только пешком, так как все городские машины были на месте в своих гаражах.

Слава первым обнаружил пропавшего.

Оказывается, по приставной лестнице он залез на чердак нашей новой бани.

Галя поднялась на чердак и сняла Сергея. Она говорила ему:

— Сережа, какой ты чумазый, пойди умойся!

Сережа сказал, что не хочет больше ходить в школу.

— Почему?

— Просто так, — ответил он, а у самого голос за дрожал. — Откуда эта пиявка, свинья рогатая знает, что мой папа в плену? — спросил Сергей Галину Ивановну.

Галина Ивановна, несмотря на поздний час, собрала нас вокруг себя. Она говорила о том, что на белом свете, кроме хороших, отзывчивых людей, есть еще и равнодушные, черствые. Они, эти люди, как манекены, как истуканы.

— Манекены? — переспросил Андрюша Давыдов. А я вспомнил, что такого болвана, с выпяченной грудью, мы видели в комнате у портнихи.

Только Галя вышла из спальни, как Слава, молчавший до сих пор, дал нам знак рукой.

— Эх вы, шпингалеты, — сказал он. — Вместо того чтобы лазить по чердакам, мы должны обдумать, как лучше отомстить портнихе. Проучить ее надо.

Я не сомневался, что именно он, Слава, придумает наказание Евгении Петровне.

Не только Сереже, но и всем нам хотелось как можно скорей ринуться в «бой», сделать что-либо в пику этой женщине.

— Завтра ночью мы покажем ей, почем сотня гребешков! — таинственно сказал Слава.

И вот настал долгожданный час.

Городок уже спал глубоким сном. Было морозно и тихо. Мы шли молча. Каждый думал свое.

Засидевшиеся допоздна жители в этот час выключали свет и тушили лампы. Все реже сквозь шторы и ставни просачивался свет.

Впереди шел Сережа, шествие замыкал Слава.

Все наши карманы были полны камнями. Мне казалось, что это не камни, а боевые гранаты.

Со всех сторон мы обступили дом на Поперечной улице.

У каждого был свой сектор обстрела.

Слава заложил три пальца в рот, свистнул и первый метнул камень.

Сигнальная ракета не взвилась в небо, но разом засвистели десятки камней.

Звякнули стекла.

Я размахнулся. Снова свист, и, как по команде «пли», опять в ненавистные черные окна полетели наши камни.

Кто-то в белом выбежал на крыльцо и сейчас же скрылся.

Обстрел продолжался несколько минут.

Мы слышали, как гремит железо, как падают с подоконников глиняные горшки, как мать Евгении Петровны истошным голосом зовет на помощь соседей.

Вдруг мы увидели, как Андрей Давыдов быстро подскочил к окну, дернул створку рамы и исчез в темноте. Там мелькнул слабый свет электрического фонарика. Прошло несколько секунд — и раздался необычный шум и треск: из окна выпрыгнул Андрей, будто соскочил с ходулей; он тащил что-то белое, напоминавшее человеческую фигуру.

Рядом с ним оказался Ваня Петров. Что-то большое упало в снег.

— Вот он, манекен! — произнес Давыдов.

Весь боевой запас уже был израсходован, и мы по заранее намеченному плану, окружным путем, уходили с поля боя, захватив с собой настоящий трофей.

Но что мы с ним будем делать?

Манекен жалобно скрипел, словно пытался вырваться из рук Андрея и Вани.

— Куда вы его? — забеспокоился Слава.

Андрей не ответил.

А Ваня Петров вдруг засмеялся:

— Знай наших!

Мы шагали через заснеженное поле. Подул ветер. Никогда еще в это время суток, да еще зимой, я не был у дома Степана Разина.

Наша крепость продувалась ветром. Над входом висела гигантская сосулька.

Андрюша и Ваня внесли манекен. По команде Андрея мы положили его на пол и начали закидывать снегом.

— Так не замерзнет, — пояснил Андрей. Поодиночке, затаив дыхание мы пробрались в спальню. Трудно было заснуть. Мне хотелось пойти сейчас же к Капитолине Ивановне и все ей рассказать. Но ведь сейчас ночь. Это не положено правилами внутреннего распорядка.