Дети Ирены. Драматическая история женщины, спасшей 2500 детей из варшавского гетто - [56]
Позднее Ирена скажет о том лете 1942 года: «То, что происходило, было настолько ужасно, насколько вообще могло быть>222. Трагическое лето того года было настоящим адом. Шли постоянные облавы на обычных прохожих. Число трупов на улицах множилось из-за тифа и голода. Вдобавок ко всему любого, абсолютно невинного человека могли в любой момент застрелить без малейшей причины». Но мир по другую сторону стены об этом, по большей степени, ничего не знал. Варшавские евреи и помогавшие им поляки понимали, что единственное, на что они могут по-настоящему надеяться, так это на помощь из-за границы, и были отчаянно настроены убедить англичан и американцев оказать им ее.
На той же неделе в Варшаву прибыл агент под конспиративным именем Витольд, посланный сочувствующей польской группой Сопротивления. Он собирался встретиться с другом Алы и Нахума Мареком Эдельманом, а также с одним из его важных соратников, известным еврейским адвокатом, доктором Леоном Фейнером. Вместе с Мареком Эдельманом Фейнер был одним из руководителей «Еврейской боевой организации», выросшей летом 1942 года из молодежных кружков в гетто. Еще одним ее лидером был старый знакомый Ирены и Яна Добрачинского, доктор Адольф Берман.
Миссия Витольда заключалась в осмотре гетто. Оттуда агент подполья переправился бы в лагерь смерти Белжец, а затем пересек оккупированную Европу, чтобы сообщить польскому премьер-министру в изгнании и союзникам в Англии о зверствах, творимых в отношении еврейского народа. Если этого окажется недостаточно, он отправится в Соединенные Штаты и лично сообщит американскому президенту об ужасах, свидетелем которых стал. Звали агента Ян Карский. Кроме всего прочего, ему предстояло встретиться с храброй молодой полячкой, имени которой он так никогда и не узнал. Звали ее Ирена Сендлер.
Последние недели августа 1942 года были невероятно жаркими, и уже месяц Ирена боролась, не покладая рук, в условиях все более интенсивных депортаций. Вечером того дня даже самое легкое ее платье было липким от пота, а Янина заметила, что дочь выглядела очень уставшей. Ирена и правда едва не падала от неспадающего напряжения. С кухни она услышала стук в дверь. Он был негромким и успокаивающим: Ирена жила в постоянном страхе перед внезапным приходом гестапо, но гестаповцы так ненавязчиво стучать уж точно бы не стали.
Стук в дверь Ирены не был чем-то необычным. Ее квартира была пунктом приема беженцев, здесь постоянно появлялись связные, друзья и коллеги. Но стоявший на пороге светловолосый господин явно не был одним из ее обычных курьеров-подростков. Серьезным голосом он представился: «Миколай». На самом деле его звали Леон Фейнер. Ирену же под именем Иоланта знало уже все гетто. И она еще не догадывалась, что уже несколько месяцев находится под наблюдением – но не немцев, а Сопротивления. Там было известно, в частности, о том, что она плотно сотрудничает с доктором Радлиньской.
Ирена отступила назад, жестом приглашая мужчину войти. Тихо закрыв за ним дверь, она вопросительно приподняла бровь. В конце концов, именно он пришел к ней и пусть говорит первым. Разговор был деликатный и окольный. Разговаривать им вообще было опасно. В конце концов Миколай все же решился перейти к сути. Согласится ли Ирена послужить проводником Яну Карскому в его пути по гетто>223? Поможет ли она ему показать всему миру то, что творится в Варшаве? Они нуждались в человеке, знающем все закоулки еврейского квартала. О деталях миссии Ирена спрашивать не стала, и она определенно не узнала в тот день имени агента. Но отказать в просьбе Сопротивлению? Никогда. В любом случае по меркам Ирены риск в этой операции был не выше обычного. Она и так встречалась со смертью каждый день. Под фундаментом дома номер шесть по Мурановской улице, в северном углу гетто, еврейские дети прорыли тоннель длиной более тридцати метров в длину и в полтора метра высотой, чтобы проносить через него припасы>224. Ян Карский и Леон Фейнер проникли в гетто именно по нему. На другой стороне их ждала Ирена. В течение нескольких недель этот, казалось бы, незначительный акт помощи еврейскому Сопротивлению будет иметь для Ирены и тех детей, которых она прятала, серьезные последствия. Вскоре и Сопротивление поможет ей, возвращая долг.
В помощи Ирена очень нуждалась. К началу сентября Grossaktion в гетто подходила к своему завершению. Оставшиеся на Умшлагплац дети были слишком слабыми и больными, истощенными стрессом и тяготами выживания, и помочь им было теперь некому. К третьей неделе августа немцы приказали закрыть клинику Алы и Нахума, а Але особым приказом вообще запретили появляться на платформе. Поэтому она, оставшись старшей медсестрой в госпитале на улице Лешно, посвятила все свои силы уходу за больными и голодающими, число которых росло. Ее муж Арек был частью внутреннего круга еврейского Сопротивления, и Ала на свой лад тоже была одним из бойцов, сражавшихся на передовой. Когда машины «Скорой помощи», нагруженные припасами и грязным бельем, громыхали мимо блокпостов, в них благодаря Але всегда прятались один-два маленьких безбилетника. Часто эти дети отправлялись к Ирене. Но у Алы были связи и с другими подпольщиками, также проводившими спасательные операции.
