Дети Ирены. Драматическая история женщины, спасшей 2500 детей из варшавского гетто - [17]
Вокруг нее все тоже было полнейшим хаосом, и не важно, как сильно старалась Ала с другими врачами и медсестрами придать ему видимость порядка. Светлые когда-то больничные палаты теперь наполнились страдающими людьми. Там, где артиллерийский огонь выбил стекла, окна были заделаны обломками досок. К концу октября палаты по утрам уже начали промерзать. Разгромленные, они были под стать таким же измученным пациентам, и к концу смены голова у Алы часто болела от того, что она в бессильной злости постоянно стискивала зубы. Но кроме злобы, ее мучило беспокойство: за этих людей и за собственную семью. Арека мобилизовали в августе>56. За это время она узнала лишь, что его ранили и что в конце сентября его видели где-то на Восточном фронте в плохом состоянии. Ее брат Самуэль с женой находились теперь уже на территории России; может быть, Арек сможет найти их? Кроме того, Ала волновалась о своей маленькой дочери и о деньгах.
О деньгах теперь приходилось беспокоиться всем. С началом оккупации немцы сразу же наложили суровые экономические ограничения на еврейские общины с целью лишить их последних средств к существованию. Все началось с принудительной безработицы. Евреям запрещалось занимать государственные посты, множество друзей Алы и Ирены из городских социальных служб были уволены, включая Еву Рехтман и приятного пожилого врача Генрика Палестера. Новые распоряжения также предписывали регистрировать всю еврейскую собственность, бизнес передавать арийцам, а банковские счета замораживать>57. Адам кипел от негодования. Той зимой в маленькой кофейне близ его дома на улице Балуцкого они с Иреной долго говорили о будущем. Может быть, придется уехать. Как и у Алы и Арека, у Ирены были родственники на Украине. Может быть, они смогут там жить вместе. В тот год сотни тысяч евреев – почти каждый десятый в Польше – предусмотрительно проскользнули через советскую границу на восток>58. Те, кому это удалось, имели гораздо больше шансов выжить. Но у Адама и Ирены были матери-вдовы. Мать Ирены была слаба и бежать с ней было невозможно. Как и бросить ее здесь. Леокадия, в свою очередь, по-прежнему злилась на сына, еще больше, чем прежде, сожалея об упущенном наследстве. Кроме того, они ссорились из-за его распадающегося брака. Но несмотря на то что Адам хотел освободиться от власти матери, бросить ее он тоже не мог. В итоге о побеге пришлось забыть.
В первый и даже во второй год оккупации кое-кто из варшавских евреев говорил, что должен быть предел возможным неприятностям. Война есть война, это понятно. Ужасные вещи – отдельные случаи – будут происходить, с этим тоже ничего не поделаешь. Другая часть еврейского сообщества Варшавы была настроена более скептично и осторожно. Но действительно вначале немцы чаще преследовали поляков, а не евреев. В первые два года оккупации в Варшаве соотношение убитых поляков и евреев составляло десять к одному, и убеждение, что быть евреем безопаснее, заходило так далеко, что ходили слухи о католиках, носивших звезду Давида на нарукавной повязке и имитирующих во время уличных облав характерный еврейский акцент>59. Из-за того, что первые антисемитские распоряжения касались в основном финансовой стороны, бдительность еврейских общин была усыплена чувством относительной безопасности. Именно так и было задумано.
Варшавское еврейство знать не могло – а Адам и Ирена не могли представить, – что на совещании в Берлине 21 сентября 1939 года, еще до сдачи города, будущее уже было предрешено. Рейнхард Гейдрих, глава гестапо [6], человек, по словам самого Гитлера, начисто лишенный сердца, тут же разослал инструкции командующим в Польше. «Что касается сегодняшнего берлинского совещания, – писал он, – я снова обращаю ваше внимание на… окончательное решение еврейского вопроса»>60. Колеса Холокоста пришли в движение.
Глава третья
Стены позора
Варшава, 1941–1942 годы
Позади Ирена слышала всю гамму звуков еврейской жизни Варшавы. Уличные торговцы добродушно перекрикивались и перешучивались друг с другом в поисках лучшего угла для продажи своих товаров. Когда один из них проезжал мимо, брусчатка отзывалась эхом под железными колесами ручных тележек. Вдалеке она слышала, как по старинной улице Генся спускается трамвай и как, ссорясь, кричат чайки над Вислой. Остановившись у двери с номером один, она немного помедлила, вдыхая пряные ароматы уличной еды и холодный воздух поздней осени. Затем осторожно позвонила в колокольчик приюта сестер-урсулинок.
Лицо, взглянувшее на Ирену из-под накрахмаленного апостольника, было еще молодым, без морщин. Монахиня серьезным голосом поинтересовалась, зачем она здесь. Я здесь, чтобы увидеть пани Рудницкую, сестра. Женщина молча кивнула и аккуратно отодвинула засов тяжелой двери. Ирена шагнула в темноту приемной, услышав, как позади нее засов снова плавно встал на место.
Молодая монахиня повела Ирену через двор по коридорам к неприметной двери. Как странно было ожидать встречи с той, кого не существует! Пани Рудницкая действительно была выдумана. Или, быть может, она и правда жила когда-то, но теперь одолжила свое имя нуждающейся в нем отчаянной незнакомке. На самом деле под этим именем здесь работала Хелена Радлиньская
Пишу и сам себе не верю. Неужели сбылось? Неужели правда мне оказана честь вывести и представить вам, читатель, этого бретера и гуляку, друга моей юности, дравшегося в Варфоломеевскую ночь на стороне избиваемых гугенотов, еретика и атеиста, осужденного по 58-й с несколькими пунктами, гасконца, потому что им был д'Артаньян, и друга Генриха Наваррца, потому что мы все читали «Королеву Марго», великого и никому не известного зека Гийома дю Вентре?Сорок лет назад я впервые запомнил его строки. Мне было тогда восемь лет, и он, похожий на другого моего кумира, Сирано де Бержерака, участвовал в наших мальчишеских ристалищах.
Новая книга Николая Черкашина "Белая карта" посвящена двум выдающимся первопроходцам русской Арктики - адмиралам Борису Вилькицкому и Александру Колчаку. Две полярные экспедиции в начале XX века закрыли последние белые пятна на карте нашей планеты. Эпоха великих географических открытий была завершена в 1913 году, когда морякам экспедиционного судна "Таймыр" открылись берега неведомой земли... Об этом и других событиях в жанре географического детектива повествует шестая книга в "Морской коллекции" издательства "Совершенно секретно".
Все подробности своего детства, юности и отрочества Мэнсон без купюр описал в автобиографичной книге The Long Hard Road Out Of Hell (Долгий Трудный Путь Из Ада). Это шокирующее чтиво написано явно не для слабонервных. И если вы себя к таковым не относите, то можете узнать, как Брайан Уорнер, благодаря своей школе, возненавидел христианство, как посылал в литературный журнал свои жестокие рассказы, и как превратился в Мерилина Мэнсона – короля страха и ужаса.
Спросите любого человека: кто из наших современников был наделен даром ясновидения, мог общаться с умершими, безошибочно предсказывать будущее, кто является канонизированной святой, жившей в наше время? Практически все дадут единственный ответ – баба Ванга!О Вангелии Гуштеровой написано немало книг, многие политики и известные люди обращались к ней за советом и помощью. За свою долгую жизнь она приняла участие в судьбах более миллиона человек. В числе этих счастливчиков был и автор этой книги.Природу удивительного дара легендарной пророчицы пока не удалось раскрыть никому, хотя многие ученые до сих пор бьются над разгадкой тайны, которую она унесла с собой в могилу.В основу этой книги легли сведения, почерпнутые из большого количества устных и письменных источников.
Книга Радко Пытлика основана на изучении большого числа документов, писем, воспоминаний, полицейских донесений, архивных и литературных источников. Автору удалось не только свести воедино большой материал о жизни Гашека, собранный зачастую по крупицам, но и прояснить многие факты его биографии.Авторизованный перевод и примечания О.М. Малевича, научная редакция перевода и предисловие С.В.Никольского.
Книга В.Носовой — жизнеописание замечательных русских танцовщиц Анны Павловой и Екатерины Гельцер. Представительницы двух хореографических школ (петербургской и московской), они удачно дополняют друг друга. Анна Павлова и Екатерина Гельцер — это и две артистические и человеческие судьбы.
Эдди Яку всегда считал себя в первую очередь немцем, а во вторую – евреем. Он гордился своей страной. Но все изменилось в ноябре 1938 года, когда его избили, арестовали и отправили в концлагерь. В течение следующих семи лет Эдди ежедневно сталкивался с невообразимыми ужасами, сначала в Бухенвальде, затем в Освенциме. Нацисты забрали у Эдди все – его семью, друзей и страну. Чудесным образом Эдди выжил, хотя это спасение не принесло ему облегчения. На несколько лет его охватило отчаяние… Но оказалось, что невзгоды не сломили его дух.
Когда в мае 1945 года американские солдаты освобождали концентрационный лагерь Бухенвальд, в котором погибло свыше 60 000 человек, они не могли поверить своим глазам. Наряду со взрослыми узниками их вышли встречать несколько сотен мальчиков 11–14 лет. Среди них был и Ромек Вайсман, оставшийся из-за войны сиротой. Психиатры, обследовавшие детей, боялись, что им никогда не удастся вернуться к полноценной жизни, настолько искалеченными и дикими они были. Спустя много лет Ромек рассказывает свою историю: об ужасах войны, о тяжелом труде в заключении и о том, что помогало ему не сдаваться.
Мемуары девушки, сбежавшей из знаменитого религиозного секс-культа «Дети Бога». По книге снимается сериал с Дакотой Джонсон в главной роли. Родители-хиппи Бекси присоединились к религиозной секте «Дети Бога», потому что верили в свободную любовь. Но для детей жизнь в коммуне значила только тяжелый труд, телесные наказания, публичные унижения и бесконечный контроль. Бекси было всего десять лет, когда ее наказали «ограничением тишины», запретив целый год разговаривать с кем бы то ни было. В секте практиковались проституция и педофилия; члены культа постоянно переезжали, скрываясь от полиции и ФБР. В пятнадцать лет Бекси сбежала из секты, оставив своих родителей и одиннадцать братьев и сестер.
Вена, 1939 год. Нацистская полиция захватывает простого ремесленника Густава Кляйнмана и его сына Фрица и отправляет их в Бухенвальд, где они переживают пытки, голод и изнурительную работу по постройке концлагеря. Год спустя их узы подвергаются тяжелейшему испытанию, когда Густава отправляют в Освенцим – что, по сути, означает смертный приговор, – и Фриц, не думая о собственном выживании, следует за своим отцом. Основанная на тайном дневнике Густава и тщательном архивном исследовании, эта книга впервые рассказывает невероятную историю мужества и выживания, не имеющую аналогов в истории Холокоста.