Дети Ирены. Драматическая история женщины, спасшей 2500 детей из варшавского гетто - [14]

. Нужно было проведать его жену Теодору и маленького сына Петра. И конечно, Адам. Сейчас он был где-то в полку, и Ирена думала о нем, не переставая⁴².

В конторе в то утро, когда стало ясно, что начинается осада города, все задавали друг другу один и тот же вопрос: с чего начать? Ирка Шульц, как самая старшая, должна была объединить их усилия⁴³. Проблема заключалась в том, что внезапно подопечными социальных работников стали все. С такой критической ситуацией они никогда прежде не сталкивались. Все утро девушки размышляли, думая, на что направить свои усилия прежде всего.

Спустя несколько часов ответ стал очевиден: кто-то должен помочь сотням раненых и оставшимся без крова беженцам, уже стекавшимся в Варшаву из ближайших городков и поселков. Кто-то должен обеспечить питанием и временными убежищами самих горожан. Жители Варшавы будут отстаивать столицу еще почти месяц до того, как все будет кончено. В то время поступали такие сообщения, как рассказы о кавалерии, в отчаянии атакующей немецкие танки, – таково было состояние польской армии на тот момент [4]. Число беженцев из окрестных деревень с каждым днем росло. Они приходили в город пешком, усталые и напуганные. Женщины рассказывали с ужасом в глазах, как немецкие самолеты, снижаясь над дорогами, расстреливали семьи, в спешке спасающиеся со своими пожитками. Те, кто при появлении самолетов был в полях, бежали к изгородям, надеясь укрыться хотя бы за ними, но на дорогах спасения не было. Ирена слушала эти рассказы, пытаясь унять дрожь в руках. В это время она была старшим администратором, ответственным за развертывание по всему городу сети полевых кухонь, и в течение следующих нескольких недель вместе с коллегами установила и укомплектовала персоналом несколько дюжин импровизированных столовых и приютов для выживших⁴⁴.

24 сентября, ближе к завершению немецкого наступления, небо над Варшавой потемнело от сотен немецких бомбардировщиков. Налет длился несколько часов, и после него от целых районов не осталось камня на камне. Через два дня разрушения были еще более катастрофическими. Одна из самых пострадавших частей города включала квартал к северу от конторы Ирены, протянувшийся от еврейского и польского кладбищ на западе до Большой синагоги на востоке. После бомбардировки было множество раненых – людей, которые не могли добраться до столовой, но все равно были голодны. С чего же начать? Ирена уже знала ответ. Она помчалась на велосипеде в больницу в Чисте на улице Дворской, чтобы найти свою подругу Алу.

Еврейский госпиталь в Чисте был большим изящным зданием, располагавшимся почти на самом берегу Вислы, и до войны считался одним из самых передовых медицинских учреждений во всей Европе. Сейчас же его доктора и медсестры, как и все, страдали от острой нехватки лекарств и продуктов. Ала неистово трудилась круглые сутки, помогая беженцам и раненым. Как рассказала Ирене одна из медсестер, в течение дня они проводят от тридцати до сорока тяжелых операций без наркоза. Одним из пациентов, судя по всему, была и доктор Радлиньская. Когда бомбардировщики пролетали над зданиями в ее районе, пол в доме доктора содрогнулся прямо у нее под ногами, но ей удалось сбежать по лестнице вниз во двор. На улице клубилась бурая пыль, и Хелена услышала первые крики раненых, застрявших среди обломков стены. Кто-то должен был им помочь. Доктор бросилась к зданию, когда внезапно обрушилась часть его стены. Она ощутила резкую боль и больше уже не чувствовала ничего. Те, кто вытащил ее, стонущую и почти без сознания, видели ожоги и переломы, на много месяцев сделавшие доктора инвалидом.

Пострадала вся Варшава. Не было ни еды, ни воды, ни электричества. По словам очевидца, «телами людей и животных были завалены все улицы»⁴⁵. «Их закапывали прямо там, где находили: в садах, на площадях, во дворах зданий. Умирающие от голода люди свежевали лошадей, оставляя один скелет, едва те околевали». Немецкие самолеты пролетали иной раз так низко, что Ирена могла, подняв голову, увидеть лица пилотов. В бомбоубежищах на носилках лежали раненые, тихо плача и прося глоток воды. О людях на фронте старались не думать. Дома мать Ирены горячо шептала оберегающие молитвы, и Ирене пришлось признаться себе, что и она тоже молится.

27 сентября Варшава сдалась.

Когда пришла эта новость, измученные Ирена и Ирка сидели в своей конторе⁴⁶. Все плакали и обнимались. Германия и Советский Союз поделили Польшу между собой, словно добычу. Еще до того, как начались бомбардировки, страны заключили секретное соглашение. При разделе Польши главный приз, столица, отошел Германии, провозгласившей ее частью генерал-губернаторства, и сейчас германские войска маршировали по городу.

Станет ли Варшава вновь домом для их мужей, отцов, сыновей и братьев? Да и куда они вернутся? Семьи на тлеющих руинах города задавали себе тысячи этих и подобных им страшных вопросов. При бомбардировке Варшавы погибло около сорока тысяч человек⁴⁷. Военные потери Польши были еще более устрашающими. Около 70 000 человек погибло и 630 000 военнопленных уже переправляли в Германию и Советский Союз. Немцы не собирались позволить молодым полякам вернуться домой, где те стали бы сражаться с оккупантами, организовав вооруженную борьбу за освобождение родины. Среди тех, кто попал в плен, был и Митек.