Дети Индиго - [12]

Второй ребенок, о котором пойдет речь, — это девятилетний американец африканского происхождения. Его взяли на воспитание три года назад двое афроамериканцев, переехавших сюда недавно из другого города. Оба родителя рассказывали, что их сын был гиперактивным, так как ни минуты не мог усидеть на одном месте, на его безобразное поведение жаловались учителя в школе (он подсказывал на уроках, мешал другим ученикам, вставал с места без разрешения и т. д.). Его родители боялись, что у него развивается какое-то физическое нарушение, поскольку он родился в семье наркоманов. Их также волновало, будут ли оказывать на него влияние последствия нестабильной обстановки дома и в детском саду, которая сохранялась, когда он был еще совсем маленьким, так как его все время переводили из одного садика в другой. Учителя рекомендовали давать ему успокоительные лекарства, но, прежде чем применить такое сильнодействующее средство, его приемные родители хотели удостовериться в том, что это действительно необходимо.

Мальчик выдержал тест на уровне выше среднего как относительно его вербальных способностей, так и поведенческих характеристик (соответственно 116 и 110), но ниже уровня одаренности, поэтому ему назначили пройти два вспомогательных теста, которые вывели его показатели на очень высокий уровень: это — знание социальных правил и норм, а также способность к абстрактному мышлению. Тест на знание базовой программы школы наглядно показал, что он справляется на высоком уровне по всем предметам и предположительно является сверхуспевающим.

Мне кажется, что тест на знание программы школы был наиболее точным при измерении его реальных способностей, чем тест на IQ. Иногда такое наблюдается, если по-настоящему одаренные дети в раннем детстве оказываются в нестабильной или пагубно влияющей на них обстановке, — именно такое случилось с этим мальчиком. Весьма и весьма вероятно, что эти два вспомогательных теста были более показательными в том, что касается его настоящего потенциала и способностей.

В любом случае еще раз подчеркнем, что он считался ребенком с синдромом ADHD, тогда как на самом деле его способности были выше средних. А также подчеркнем, что настоящая проблема заключалась в том, что никто в школе не признавал этого! Так же как и в случае с первым ребенком, было очевидно, что он контактировал с людьми на очень высоком интеллектуальном уровне, на уровне взрослого, и лицо и его глаза это отражали. Он также казался мудрой древней душой.

Однако что мы могли предпринять в связи с его повышенной активностью? Его родители уже наладили дома достаточно четкую систему взаимоотношений, в создании которой принимал участие сам ребенок. Основным ее принципом было детальное проговаривание правил поведения и ожидаемых результатов каждого поступка. Что касается его физической энергии, то они предоставляли ему много возможностей разрядиться и выпустить пар, помогая ему проигрывать определенные ситуации (например, выражать свои эмоции с помощью физических действий, громко выкрикивать какие-то фразы, раскачиваться и стоять на одной ноге во время запоминания каких-то вещей, вести ролевые игры и т.

д.) Они согласились дать эти уроки его учителям. Мы потратили уйму времени, пытаясь найти способ, как донести до сведения учителей эту полезную информацию, чтобы те, чувствуя, что их учат, как надо учить, не заняли оборонительную позицию.

Третьим, и последним ребенком был восьмилетний афро-американский мальчик, который выглядел гораздо моложе своих лет. Он жил со своей матерью, отчимом и полуторагодовалым братом. Этого мальчика привела к Аманде его мать, потому что его уже дважды привозили домой на полицейской машине, когда он пытался сбежать из школы. Он часто говорил своей маме, что хочет умереть и скоро покончит с собой. А когда его спрашивали, что он хочет делать, он только мотал головой и смотрел в пол.

Этот восьмилетний мальчик, как и его младший брат просто потрясли меня.

Меня не покидало впечатление, что две предыдущие истории с одаренными Индиго были призваны только подготовить меня к встрече с этими детьми, которые сидели в моем кабинете. Восьмилетний мальчик смотрел мне в глаза и говорил, что жизнь для него не имеет смысла, если мама не будет его любить. У его младшего брата было такое же недетское лицо и глаза, и хотя он еще не умел толком говорить, он поднял голову и заглянул мне глубоко в душу. Всеми своими манерами этот ребенок будто умолял меня не выдавать его секретов.

Как бы то ни было, по словам их матери, старший сын постоянно заботился о младшем, причем просить его об этом было совершенно излишним, — казалось, он всегда знает, что необходимо сделать в данную минуту. И все же она утверждала, что во всех прочих ситуациях, выходивших за рамки заботы о брате, он был сущим исчадием ада. Она сообщила, что еще с раннего возраста он был гиперактивным: всегда дерзил, всегда и все норовил сделать по-своему и манипулировал людьми, играя на их чувствах. Два года назад она отвела его к психотерапевту, но, когда его поведение несколько улучшилось, прекратила эти визиты. Теперь же, когда ничто не могло заставить его вести себя по-человечески, она определенно решила посадить его на риталин.