Дети Империи - [10]

Виктор решил подождать, оставаясь в тени в арке. Здесь было темно, и сифонивший насквозь ветер наметал у ворот сугроб. Через некоторое время во дворе снова мелькнула знакомая фигура. Виктор спрятался за выступом.

– Я здесь, – сказал он, как только часовщик, в спешке смотревший только под ноги, поравнялся с ним.

– Что? А? Ах, как вы меня напугали, товарищ! Что случилось?

– Да ничего, мне в эту сторону все равно домой идти, решил пройтись навстречу. Может вы боитесь, что я подменю часы на подделку – тогда можно до мастерской пройтись…

– Нет, что вы… Вот деньги, можете пересчитать. – И он протянул Виктору пачку купюр с размерами чуть больше современных, достоинством в сто и пятьдесят рублей. Виктор пересчитал, несколько купюр посмотрел на свет уличного фонаря на Куйбышева, разглядывая водяные знаки.

– Ну что вы, товарищ, это же сберкасса…

– Привычка. – Он расстегнул браслет и протянул часовщику «Ориент». – Бывайте!

После провернутой сделки у Виктора поднялось настроение. По его расчетам, полученной суммы должно было хватить месяца на два скромной жизни. Прямо «рояль в кустах» в посредственном сериале, неожиданный выход из положения. Звон трамвая, промчавшегося мимо него, был похож на школьный звонок с урока. Прохожие уже тоже не выглядели такими озабоченными, как утром, по тротуару бегало необычно много детей, кто тянул маленького брата или сестру на санках, большей частью красных, из уголков («А у меня в детстве такие были!»), кто просто раскатывал валенками с галошами длинные черные ледяные полосы на утоптанном снегу.

Машины по Куйбышева, однако, проезжали нечасто и среди них не было тяжелых грузовиков; Виктор догадался, что грузовое движение здесь запрещено. Он заметил синевато-зеленый «Опель-капитан» с овальной газовской заводской маркой и шашечками на дверцах, пару машин, одна ярко-синяя, другая двухцветная, бежевый верх и коричневый низ, которые спереди напоминали «Победу», а сзади – «Волгу» (Виктор успел разглядеть на заднем крыле надпись «Старт»), потом попался еще один «Фольксваген». И еще проехала одна очень странная, двухместная, маленькая, как инвалидка, но напоминающая вытянутую летающую тарелку. Над сиденьями у нее был прозрачный колпак из слегка пожелтевшего плексигласа, похожий на самолетный фонарь. Судя по тарахтению, движок у нее был от мотоцикла.

«Это, верно, у них вместо «Запорожца"» – решил Виктор, и тут же вспомнил, что «в его годы» горбатый «Запорожец» еще не должны были начать выпускать. Эта же мыльница была явно постарше.

Он поймал себя на том, что его охватило чувство эйфории, смешанное с растерянностью. Можно было идти куда угодно, но непонятно куда. Неподалеку было здание отдела кадров БМЗ, самого крупного завода области; но обратно, что там делать без паспорта? К кому обратиться?

На завод, где Виктор когда-то работал, было идти вообще бессмысленно– он еще должен был быть создан в этом году. Стальзавод? Автозавод? То же самое. А, может, на силикатный? Особо контингентом он не был избалован, работали там химики и студенты на практике, может, как-то и можно договориться. Обратно, «Стройдеталь», может быть. Ну и дальше стройки разные по всему городу пошли. Хотя кто из знает, может, тут такой жесткий режим…

И тут Виктор вспомнил, что совсем неподалеку, в паре кварталов – БИТМ, институт, где он учился и который оставил в его жизни самые приятные воспоминания. Ему вдруг непреодолимо захотелось повидать знакомые места, посмотреть, как это было «до того», может быть иначе, но все-таки, наверное, что-то сохранились в Старом Корпусе, может, окно, на котором они в тот самый вечер сидели с Тамарой во время консультации во вторую смену; как давно это было, как же давно… Да и вообще, надо просто туда сходить, думал Виктор, неважно, что там меня никто не знает, зато я знаю, я помню тех, кто должен быть – Камаев, Виткевич – да, тот самый, который был осужден вместе с Солженицыным, Ольшевский… то, что я их видел, учился у них, сдавал, может быть, как-то поможет. Обязательно надо попробовать с ними поговорить.

7. Самоучка – механик.

Он хотел тут же рвануть через подъезд к арке и проезжую часть Куйбышева на другую сторону, но заметил, что публика аккуратно доходит до перекрестков. «Хм, наверное тут милиция штрафует за переход в неположенном, как когда-то в Ленинграде. И за окурки тоже.» Действительно, валявшихся на заснеженном тротуаре окурков и мусора он не увидел, по всей улице аккуратно стояли урны и садовые скамеечки. Правда, снег со скамеечек был сметен не везде, но должен же быть в прошлом какой-то недостаток?

Вот знакомый угол, где был магазин «Ткани». Не всегда – когда-то в далеком детстве проезжал и видел, кажись, музыкальные инструменты. А сейчас что? «Детский мир». Вот он где, родимый. Ну что ж, самое для него место.

Бывшая XXII Съезда – Виктор не сомневался, что она здесь бывшая – встретила его гулом грузовиков; вот где, значит, их направили-то до Литейной. А окружной-то нет и все через город идет, значит, здесь. Аккуратные ряды высаженных деревьев возле тех же стройных панельных пятиэтажек с эркерами, деревянные оградки палисадников. Сразу строят и озеленяют, значит, не то, что эти наши уроды, что сводят в городе парки и рощи и на их место ставят убоищные коробки супермаркетов… Ага, вот и табличка: улица Джугашвили. Ну что ж, все логично: улица XXII Съезда была до переименования улицей Сталина. Еще в 1990 году местные демократы на этом прокололись: приняли как-то на «экологическом митинге» резолюцию вернуть этой улице старое название, а как узнали, как она раньше называлась, вопрос тут же и отпал.