Дети, играющие в прятки на траве - [112]

! Значит, врали взрослые? И вовсе не случайно опасались биксов? Те ведь запросто могли жить, затерявшись, среди нас, ничем таким особенным не выделяясь — до поры до времени. Простой-то человек и впрямь не различит… Да тот же доктор Грах, к примеру, — врач и врач, как тысячи других, и даже неплохой, насколько мне известно. Или Фока… Сколько их на самом деле — выясни-ка точно! И совсем не факт, что все они здесь собрались… Скорее, так оно и есть. Вот жуть: такие нелюди бок о бок просидят с тобой всю жизнь — и даже подозрений не возникнет!.. Но одна деталь сейчас в глаза бросалась четко: среди биксов не было ни женщин, ни детей. И ладно бы детей или подростков вроде нас с Харрахом — просто молодых! Всем — лет под тридцать, уж никак не меньше. А случались вовсе пожилые или старые на вид… И что особо удивительно: все — крепкие, подвижные, здоровые, как на подбор. Детей нет, но и немощных, убогих стариков — в людском, обычном понимании — тут тоже не было. Седые добры молодцы… Чудно! Одни стояли небольшими группками, ведя вполголоса неспешный разговор, другие парами или в спокойном одиночестве прогуливались взад-вперед, а кто-то сел передохнуть на парапет… Со стороны — ну, в точности как люди: если бы не здесь, а где-нибудь еще — прошел бы мимо и внимания не обратил. Среди запомнившихся со вчерашнего дня лиц я сразу же приметил доктора — такой же мрачный, властный, он негромко что-то говорил столпившимся подле него биксам, слушавшим внимательно, но — вот что любопытно! — без малейшего почтения или, уж тем паче, обожания. А ведь, казалось бы, — вожак!.. При нашем появлении он мигом замолчал; все с выжиданием, нахмурясь, повернулись в нашу сторону. Гнетущее, мучительное чувство снова овладело мной. Ни одного приветливого взгляда, ни одной улыбки… Тишина и напряжение… Нет, плохо дело!

— Ну? — посмотрел на нас пытливо доктор Грах.

Ни «здрасьте» вам, ни «как здесь очутились»! Будто и не расставались вовсе. Странный, право… Впрочем, я еще вчера заметил, что он как бы малость не в себе…

— Полюбуйтесь на красавцев — живы и здоровы! — выскочил вдруг сбоку, из проулка, нам наперерез, усердный Фока (и когда успел он обогнать нас — ведь совсем недавно рядом был!..). — Они на кладбище могилы ворошили! Там их и нашел. Так что в округе пусть не паникуют.

— Слышал? — ткнул я в бок Харраха. — Нас хватились. А мы — с этими].. Теперь я и не знаю…

— Это хорошо, что ты нашел их, очень кстати. Я уж думал, надо будет все окрестности прочесывать. Собачники сейчас лютуют… Очень кстати получилось, — с одобрением отметил доктор Грах. Нет, право же, никак он не вязался с обликом того Барнаха, о котором столько говорили и которого я представлял себе иным: благообразно-стареньким, язвительным, но добрым, малость немощным и почему-то непременно низенького роста (где-то я однажды вычитал: мол, все бедовые вожди — в натуре низенького роста, отчего у них ущербный комплекс, и они его стремятся властью возместить; по крайней мере мой отец — и вправду невысок). А тут стоял детина двухметрового росточка, с хриплым гулким басом, с жестким — да чего уж там, жестоким! — леденящим взглядом, точно черный ворон, превратившийся на время в человека. Или — в бикса? А вот этого никто, по-моему, не знал… — Придется несколько менять план действий. Коли дети сами к нам пожаловали, будем их держать в заложниках. Так, думаю, верней всего… Идите-ка сюда! — Он поманил Харраха и меня огромным узловатым пальцем. Мы повиновались. А что оставалось?! Никуда теперь не деться… — Здесь, со мной, вы будете все время. Фока, головою отвечаешь, чтобы с ними — ничего!.. — Черты лица его вдруг несколько смягчились, словно чуть помолодели, когда он мощной волосатой пятерней легонько потрепал Харраха по плечу. Тот аж присел на месте… — Как ты себя чувствуешь?

— Неплохо, Даже хорошо! — Харрах выпрямился и с достоинством и без малейшего испуга посмотрел на доктора. Эх, мне бы его выдержку, подумал я, завидуя, уж я б тогда всем показал, чего они на деле стоят! Да, Харрах… Ну, молодец! А ведь в такой, казалось бы, тепличной атмосфере вырос!.. Я же помню, как Яршая с ним носился: то Харрах, да се Харрах, да не продуло бы тебя, да что-то бледный ты, Харрах, да ты уж погоди, не утруждай себя, а мамочка нам вон какой кисель сварила — тьфу!.. И надо же, как ровня держится. Сумел-таки Яршая воспитать… А все так незаметно, полегоньку — чудеса!

— Я, право же, не зря просил тебя зайти ко мне в больницу — видишь, как случилось… — то ли извиняясь (вот уж не подумал бы, что он способен на такое!), то ли уговаривая, тихо сказал доктор. — Но, я думаю, еще успеем, все-все образуется, как надо будет — в новом месте. («Интересно — где?» — невольно подивился я, однако скромно промолчал.) Запомни: главное — добраться. Здесь-то совершенно невозможно оставаться — все накалено. Своим присутствием мы только провоцируем злодейства. Все это до крайности обидно… Да и незаслуженно, в конечном счете!

На меня внимания он вообще не обратил, как будто я был пень или булыжник с мостовой. А я так не люблю, когда меня нарочно игнорируют, я почти взрослый, а не пятилетний недоумок, чтоб меня совсем уж не держать за человека!.. И замашки, я скажу, у этих старичков!.. Ну, хорошо, с Харрахом он знаком, но я-то тоже не пустое место!