Дети Гамельна. Зимний виноградник - [76]

— Нет… — слова признания дались тяжело, с сипением вырываясь изо рта. Похоже, сержант, у тебя еще и ребра сломаны. — Думаю. Вспоминаю… А теперь вот полюбуюсь.

— Нашел время! — фыркнула странная гостья, не дающая спокойно помереть. Или не гостья, а хозяйка? — Хотя, любуйся. Я красивая. Значит — можно мной любоваться!

Знакомый вой раздался чуть ли не в десятке локтей и привычно уже оборвался. Но сейчас сержант услышал и звук, с которым рвется мясо под ударом клыков. Кто-то убил еще одного подобравшегося оборотня, и отнюдь не оружием. Это какой же зверюгой надо быть, чтобы в считанные секунды разделать вервольфа?..

Девушка сделала несколько шагов, таких легких, будто и не касалась земли вовсе. Тронула носком сапожка оскаленную пасть оборотня, убитого сержантом. Снежинки застывали на клыках длиной в палец, оседали на остывшей багрово-черной пасти.

— Не бойся! — снова фыркнула лесная пришелица, посмотрев на сержанта уже другими глазами. Потеплевшими, что ли?.. — Скверные больше не придут, теперь им сюда хода нет. А если попробуют, то хорты знают свое дело.

«Хорты»? Волкодавы, что ли? Но какой волкодав устоит против полуночного верфольфа?!

Словно дождавшись упоминания о себе, на маленькую полянку слаженно ступили два Зверя. Именно Зверя. В первое мгновение Мирославу показалось, что это псы Дикой Охоты, которых ему как-то довелось повидать. Но создания сделали несколько шагов, выйдя из тени, под серебристый свет. Лунное сияние омыло их, обрисовывая каждую шерстинку на громадных телах. Псы Охоты показались бы рядом с Хортами жалкими щенками, ущербными и жалкими тварями, кое-как слепленными нечистым.

Огромные псы неспешно подошли к хозяйке и встали по обе стороны от нее. Морды их были перемазаны свежей кровью до кончиков заостренных ушей, а громадные пасти расплывались то ли в оскале, то ли в странной ухмылке.

— Хорты, лапочки мои, вы целые? — нежно спросила девушка. Псы величаво, слаженно кивнули, словно понимали каждое слово. Хотя наверняка и понимали… А затем внимательно уставились на Мирослава плошками недобрых глаз.

— Вот и умнички, — продолжала напевать девушка. — Пушистые мои! И Скверных, Дурных, наверное, всех заели?

Снова слаженный кивок двух лобастых голов.

— Что бы я без вас делала, лапочки мои!

— Там… — совсем тихо сказал сержант, шевельнув рукой. Удивительное дело, но странная девушка поняла.

— Ты единственный. Больше никого не осталось, — печально произнесла она так, словно людские дела и жизни действительно что-то значили для Хозяйки Леса.

— Похоронить … бы…

— Земля примет их, обещаю, — серьезно пообещала девушка. — А теперь еще кое-что сделать надо, бесценные! Иди сюда, Ниса, иди!

Сержант чувствовал себя мышонком, попавшим в игрушки к шаловливой кошке. Иначе и не описать чувство, когда тебя осторожно охватывают пастью и куда-то несут, старательно обходя все препятствия на ходу. И дергаться никак нельзя. Хозяйке не отказывают, когда она зовет в гости…

Каждый шаг пса был в сажень длиной. Могучие лапы перешагивали через поваленные деревья, с легкостью вминали кусты. Второй Хорт шел впереди, прокладывая дорогу, оставляя за собой просеку, подобно стаду диких кабанов.

Странное дело, но хрупкая на вид Хозяйка Леса не отставала, а порой даже забегала вперед, выбирая самый короткий путь. Она скользила подобно тени, так могут некоторые особо сильные и зловредные вампиры, но у тех в каждом движении угроза и странная дерганость, как у марионетки, давно забывшей тепло крови в жилах. У девушки же ничего подобного не было.

Первое время сержант, чтобы не висеть вовсе уж безвольным и обмякшим кулем, пробовал засечь направление. Сбился сразу же, то ли шли слишком быстро, то ли сам Лес решил вконец запутать Мирослава. К тому же сержант совершенно неожиданно понял, что совершенно не чувствует боли. А потом он сумел поднять к лицу руку. Левую, ту, от которой клыки вервольфа оставили кости с обрывками кожи и мяса.

Мирослав едва сдержал крепкое словцо, полное безмерного удивления. Раны исчезли, затянулись, будто их и не было никогда. От лохмотьев рукава на плече и до остатков толстой перчатки на кисти белела гладкая кожа с чуть заметными в неярком свете Луны розовыми рубцами.

— Это все Хорты.

Хозяйка возникла рядом вдруг и ниоткуда. Она больше не скакала по заснеженным буреломам переполошной белкой. Девушка шла рядом, похрустывая снегом под мягкими сапожками, умудряясь почти шаг в шаг попадать с Хортом.

— У них слюна. Целебная она очень. Слышал, как говорят, что как на собаке заживает?

Сержант кивнул. Из его подвешенного состояния получалось плохо, но жест был понят верно. Еще как бы намекнуть, что по-другому нести можно, а то рук уже не чувствует, и грудь передавило…

— Хорты ведь не простые собаки! — Хозяйка шла рядом, но ее речь будто не предназначалась Мирославу, скорее то были мысли вслух. Она произносила слова одно за другим, нанизывая на общую нить… — Хорты — Псы Изначальных. Они сюда от теплого моря пришли. На прежнем месте в них верить перестали…

Слова проходили мимо сознания, оставляя густую и приторную смесь непонимания и восхищения. Сержант удивлялся сам себе. Неужели?! Тем не менее… Увлекся ты, Мирослав, может быть, даже и влюбился. И не знаешь, что делать с любовью своей, неуместной и ненужной. Глупое дело задумал, не по своим зубам орешки выбираешь…