Дети Эдема - [3]

Мох, которым покрыт наш наглухо огороженный двор, правда, живой, но это же – не настоящее растение. Почва ему не нужна. У него нет корней – только нитевидные крепления, которыми он держится за скальную породу. Питается этот мох не из почвы, а из воздуха. Его, как и весь Эдем, ничто не связывает с Землей. А все-таки он растет, существует, и когда я осторожно ступаю по его мягкой поверхности, источает свежий аромат, который поднимается к моим ноздрям. Так что если закрыть глаза, можно представить себе, что ты в густом лесу. В одном из тех, что исчезли без следа почти двести лет тому назад.

Моя мама работает в Центральном отделе актов и хроник главным архивариусом и имеет доступ к самым ценным старым документам, составленным еще до Гибели Природы (Экологической Катастрофы). На учебных информблоках есть только графические иллюстрации того, как все выглядело раньше, но мама рассказывала, что у них в секретных хранилищах остались картинки – очень ветхие, уже рассыпающиеся. Изображения настоящих тигров и овечек, пальм и лужаек с полевыми цветами. Они настолько старинные и ценные, что хранятся в специальном стерильном помещении и работать с ними можно только в перчатках.

Один такой экспонат мама достала для меня. За такое ее вполне могли посадить за решетку, но она решила, что этой фотографии, наверное, никогда не хватятся, а я заслуживаю – за годы заточения – чего-то особенного. Однажды, перебирая кипы старых документов, мама наткнулась на нигде не зарегистрированный кадр с изображением ночного звездного неба над каким-то огромным ущельем. Он был подоткнут к обратной стороне какой-то другой бумаги и помечен датой – непосредственно накануне Гибели Природы, совсем незадолго.

Знаете, звезды не похожи ни на что из виденного мной за всю жизнь. Их – тысячи и тысячи, они плавают в млечно-белесом «море», а под ними – на той фотографии – угадываются контуры деревьев, уцепившихся корнями за скалистые горы. Такой простор, такую необъятность я едва в силах себе представить. Наш Эдем большой, но автоциклическим сканированием или, проще говоря, автолупой, можно за полдня «прощупать» весь город до мельчайших подробностей. А на древней, ветхой, свернувшейся от времени в трубочку картинке, которую мама тайком умыкнула мне в подарок, – виден целый мир! Тот самый Мир, единственный и неповторимый. Самое драгоценное, самое заветное мое достояние…

Да и сама мама, поскольку ей часто приходилось рассматривать такие вещи, ценит все живое и дорожит им сильнее, чем большинство людей. По словам Эша, теперь семьи обычно обсаживают дворы веселеньким неоново-зеленым дерном и деревцами из пластика. А вот наша родительница всегда стремится добиться максимального сходства с «оригиналом», даже если в итоге выходит не особенно мило. Кроме мха у нас есть еще и фрагменты скальной породы, поросшие белым и розовым лишайником. Получается будто грязноватая плесень, или, по-научному говоря, слизевики-миксомицеты карабкаются вверх по каким-то диковинным абстрактным скульптурам. А в центре двора разбит еще и меленький пруд, где красные и зеленые водоросли вечно кружатся завитушками в искусственном потоке воды.

Да, жилище у меня роскошное, большое и удобное. Но шикарная темница все равно остается темницей, верно?

Я знаю, что мне не следует так говорить. Родной дом надо боготворить как святилище и страшиться даже подумать, что пришлось бы перенести, если бы его не было. Но все равно никак не могу пересилить это вечное чувство плена. Чувство загнанности в ловушку.

За долгие-долгие часы одиночества я научилась выстраивать жизнь по плотному графику. Если время у тебя свободно – пусто, не заполнено, – начинаешь мечтать, грезить, а грезы для человека в моем положении очень опасны. Учеба, художественные занятия, физкультура следуют своим чередом друг за другом, в неизменной последовательности, и на то, чтобы тосковать о том, что мне все равно не светит, остается не так уж много часов и минут.

Вот сейчас, например, чтобы рисовать, уже слишком темно, а все книжки в Базе данных, мне кажется, я уже прочла. Так что остается бегать.

В тусклом мерцании современных звезд лента дорожки, по которой я каждый день наматываю километры, едва видна. Мох под ногами – упругий, пружинистый, «выносливый» – именно эти качества позволили ему в числе немногих других форм растительности пережить Гибель Природы, но даже он теряет эластичность под натиском моих ног.

Я бегу, и мерный стук сердца гипнотизирует меня, словно заполняя все мое существо до краев. Чувствую, как кровь быстрее разгоняется по жилам. Я толкаю, с силой продвигаю свое тело вперед, и от этого ощущаю себя живой. Живой, в то время как почти весь окружающий мир мертв. Но что хорошего в жизни, если она проходит в заточении?

В досаде я набираю скорость и даже взбиваю ступнями бороздки мха по углам двора. Мама будет сердиться, но мне плевать. Я в бешенстве. В ярости! Какой-то дурацкий, безумный закон замуровал меня здесь, за высокими стенами, превратил в изгоя, в парию, в существо, которое безжалостно заточат в кабалу, а то и уничтожат, если только обнаружат.