Дети Джанкоя - [5]
Рынок в городе N. по субботам, для обывателей это главное городское событие. Здесь можно услышать всякое:
— Не дал Бог здоровья нашему патриарху. — Отзыв на кончину Алексия.
Ответный вздох:
— И жизни тоже не дал.
Другая парочка покупательниц:
— Ты зачем ее, — вероятно, свекровь или мать, — кормишь-то так? Смотри, она у тебя до ста лет доживет.
Третья:
— А у и печени не осталось. Доктора сказали: держится только за счет желудка и поджелудочной.
Громких убийств не было много лет — с тех пор как упразднены казино. Запрет игорного бизнеса и сокращение обязательной службы в армии — вот и все, кажется, что можно вменить в заслугу нынешней власти. Впрочем, за давностью нетрудно что-нибудь упустить: скажем, Ельцин сделал себе шунтирование, и число операций по всей стране сразу выросло в десять раз — кто теперь помнит об этом его достижении?
И еще — избиение проживающих в доме отдыха, за медицинской помощью обратились сразу тринадцать из них: били ночью, бейсбольными битами — по заказу директора самого дома отдыха из-за одной неудачной остроты. История эта получила огласку на всю страну как нечто в гостиничном деле новое.
Обращаться в полицию приходилось однажды — в восьмом году: кто-то ходил по домам, листовки раскладывал в ящики — про то, что врачи работают на ЦРУ, понятия «иностранный агент» еще не было. Писали так: «Пришлые иноплеменные экстремисты откармливают бомжей для трансплантации их на органы», — готовили почву для нового «дела врачей». Тогда никого не нашли, а потом — утихомирилось все, улеглось. Очень по-русски — не разрешилось, но минуло: чего уж теперь? — дело прошлое. По крайней сама полиция города N. не воспринимается как опасность. Отношения с ней свойские: тоже бюджетники, и у всех — дети, жены, родители, всем время от времени требуются врачи.
Вот история — свежая, но московская. Подъезжает «скорая», в комнату к дежурному врывается медсестра: «Гаишника привезли!». Радостное оживление: у гаишника — инфаркт миокарда. Тут же жена его, причитает: «Он у меня кабинетный», — мол, не лишайте жизни, помилосердствуйте. — Такое в городе N. никому бы в голову не пришло.
Немолодой приезжий не в восторге от города. Вздыхает:
— Очень у вас все какое-то серое, неказистое. Да и в Москве, — говорит, — тоже нехорошо.
А где хорошо? — На Афоне. Ведь кроме спасения душиа деле ему еще надо много всего, причем быстро, бесплатно и качественно, для этого он и явился в больницу города N.
Религиозность старенькой Ольги Михайловны, у нее сердечная недостаточность, непосредственней, веселей:
— По убеждениям я коммунистка, даже взносы плачу. Но, знаете, я суеверная. Мне кажется, что не только ваши таблеточки помогают мне, но мне и Бог помогает.
Еще одна православная, завскладом канцелярских товаров:
— Брошу курить, обязательно. Я и со старцем советовалась. Православный человек ведь не может курить, да? Я в паломничестве не курю, а возвращаюсь — и всё по , тут же на нервах всё. Я на складе работаю, у меня ответственность. Вам, доктор, если нужны будут еще , папки, фломастеры, у нас добра этого — завались.
Завскладом смеется, она принесла огромную сумку, наполненную канцтоварами. «Приобретайте друзей богатством неправедным», — из евангельских заповедей эта усвоена лучше всего.
Наконец, Настя, девочка тринадцати лет с задержкой развития. Медсестра берет у нее на анализ кровь, спрашивает, чтобы отвлечь девочку:
— А по знаку зодиака ты кто?
— Никто, — отвечает та, — у меня нет знака зодиака. Я православная.
Ответ девочки обескураживает медсестру: и она православная, но у нее свой знак зодиака есть.
В реанимацию могут заходить все, священники не исключение. Иногда их просят прийти к больным, находящимся при смерти, — , причастить.
— А есть надежда, что она вообще выживет? — спрашивает молодой священник: соборование — трудоемкое дело, и ради чего? Тяжелый инсульт, искусственная вентиляция легких, несколько суток уже без сознания. А чудеса — кто в них верит? — разве что родственники.
Другой священник попробовал отговорить нескольких женщин делать аборт.
