Дети Дня - [14]

А горничные заплетали ей волосы в тысячи косичек, унизывая их колокольчиками и сверкающими бусинками.

Ветер летел в пронзительно-синем небе, теплый, веселый ветер, трепал пестрые стяги. Ветер, полный запаха цветов и травы, птиц и стрекоз. Олений лес пел и шептал над водой, и все было настолько прекрасно, что сердце весело прыгало в груди и хотелось петь и прыгать самой.

— Ах, братик, братик! — мурлыкала Анье, стискивая руки на груди от невыносимого счастья и предвкушения какой-то огромной, невероятной радости.

А среди шатров играла музыка, суетились слуги, расставляя столы и втыкая в землю факелы, накрывая тканями лавки и устанавливая навес над сиденьями правителя, наместника и Анье Тианаль.

Вирранд не верил своим глазам. Анье была почти красива. Да нет, просто красива! Конечно, она же Тианаль! Она не может быть дурнушкой. Он самодовольно поглаживал усы и смотрел по сторонам — все ли восхищаются сестрицей?

У Анье кружилась голова. Вот точно так же прекрасная Сейдин вместе со служанками вышла как-то собирать цветы в день солнцеворота, и ее увидел Ойсора и забыл свою невесту. Анье не понимала, что с ней творится — то хихикала по-дурацки, то плакала от странной тревожной истомы. Две верные служанки — такие же юные — смеялись и плакали вместе с ней. Анье соорудила венок и надела его на голову Ройне, а потом та бросила его в воду, и все три девушки смотрели, как ветер его несет к лесному берегу. Их лица отражались в ровной озерной воде. Порыв ветра поднял рябь и стер картину, оставив только размытые тени на воде.

Наместник прибыл ближе к вечеру, когда круг солнца растекся золотой полосой над лесом. Вот тут и началось самое прекрасное! Брат взял Анье за руку и подвел к наместнику, красивому чернобородому мужчине средних лет. Тот поцеловал ей руку, и у Анье голова пошла кругом — как в сказках! Как в романах! Кругом красивые, богато одетые утонченные люди, изящные манеры, музыка, теплая прекрасная ночь — ведь это мечты наяву! Это же счастье!

Не доставало лишь таинственного прекрасного незнакомца и куртуазного приключения.

Анье не знала никого из гостей. Да и не всех людей свиты брата знала — разве что только в лицо, без имен. Все были веселы, в небе мерцали первые звезды, молодой человек из тех, что приехали с братом из Уэльты, Эса Танниэльт, ухаживал за ней прямо с книжным изяществом. Брат о чем-то говорил с наместником, Танниэльт развлекал ее красивыми историями. Он много знал, и Анье чувствовала себя с ним свободно и спокойно, и им было о чем поговорить. Этот человек мог бы в романе быть другом главного героя. «А потом он женится на моей горничной, она же ведь хорошего рода», — подумала Анье, поймала себя на этой мысли и устыдилась.

Слуги сновали, скользили вокруг стола, меняя блюда и подливая в кубки.

— И как вы думаете, госпожа Тианаль? Он увидел выложенный во мху белыми камнями лабиринт, уводящий противусолонь!

— Он попал в Холмы?

— О да, конечно!

Анье знала эту историю, но Эса Танниэльт так хорошо рассказывал и был так очарователен!

Слышался тихий смех, люди вели круговой танец под веселую музыку. В небо выплыл Копьеносец, целясь острем копья в сердце Дракона. Анье подняла взгляд к нему, улыбаясь.

— …не ждали, — музыка вдруг прекратилась, и лишь скрипка еще пиликала пару мгновений, да барабан ударил раза три.

— Я решил побыть незаметным, — сказал кто-то негромко и очень спокойно. — Свиту мою по пальцам можно пересчитать. В прямом смысле.

Анье обернулась. Наместник и ее брат преклонили колено перед каким-то человеком, которого она не могла как следует рассмотреть. Он был высок и слегка сутулился, словно у него в груди что-то болело.

— Государь, добро пожаловать к нашему пиру, — произнес, наконец, Вирранд. Гость кивнул и велел встать обоим. Они пошли к столам, музыка снова заиграла, а Анье прижала руки к груди. Сердце норовило выскочить из горла, и она зажала ладонью рот. Танниэльт был забыт.

Свет факелов упал гостю на лицо, и она еще сильнее прижала ладошку ко рту. Он был молод — ненамного старше ее и явно младше брата. А еще был он очень красив и очень бледен. Хотя, возможно, это была игра света. Ущербная белая, нестерпимо яркая луна всплыла над лесом, и он смотрел ей в лицо — куда факелам тягаться с самой луной? Затем он посмотрел в лицо Анье. У нее поплыла голова, и она ухватилась за край стола

— Представь меня, Тианальт, — сказал он.

Эса Танниэльт подхватил пошатнувшуюся госпожу. А когда король, улыбнувшись, поцеловал ей руку, Анье вздохнула и, закрыв глаза, сомлела. Горничные заквохтали вокруг госпожи. Девушку унесли в шатер.

— Видать, я стал совсем страшен, раз меня пугаются юные девы, — усмехнулся король.

Вирранд смотрел ему в лицо и дивился той перемене, что произошла в нем всего за год. Неужто правду говорят — король болен? Нет, всех людей время от времени да постигает какая-то хворь, но недуг недугу рознь. Есть недуги, причина которых не в теле и даже не в душе. Барды называют это тенью. Это недуг редкий, редчайший, и про каждую такую историю слагают баллады и легенды, и барды записывают их в свои анналы и изучают. Не так страшно, если недуг такой поражает простого человека. Но если он поражает короля, то под угрозой сам миропорядок, потому, что король связан с землей. Недуг короля — недуг земли.