Дети динозавров - [5]

– Кто такой – он? – спросил Пушкин. – О ком вы говорили?

– К сожалению, мои друзья имеют в виду именно меня, – ответил крошечного роста человек, такой худенький, словно родители его были муравьями. Большой, похожий на грушу нос перетягивал человечка вперед, и он был вынужден опираться на трость. – Все думают, что я виноват в стихийных бедствиях. Но это не так.

И человечек стукнул тростью о пол. Дождь пошел с удвоенной силой.

– Разрешите вам представить, – сказал Громозека Пушкину. – Магистр Эмальчик.

– Теодор Эмальчик, – поправил Громозеку человечек, который доставал ему до колен. – Магистр физики и доктор катастрофических наук. Величайший специалист по катастрофам в Галактике.

Загремел гром, навес пошатнулся, но устоял.

Человечек снял широкополую темную шляпу, и под ней обнаружилась рыжая шевелюра.

– Очень приятно, – ответил Пушкин и тоже снял черный цилиндр. – Меня зовут Александром Сергеевичем. Я – знаменитый русский поэт.

– Не знаю, не слышал, не интересуюсь поэзией. Мыслю глобальными масштабами, – ответил Эмальчик.

Несмотря на свой маленький рост, он был очень гордым человеком.

– А это моя жена, – сказал Пушкин, не смущаясь ответом катастрофиста, – Наталия Николаевна.

– Женщинами тоже не интересуюсь, – сказал катастрофист. – Жду завтрака.

– А я жду, когда мне нальют шампанское в изумрудную ванну, – заявила жена Пушкина. – Я хочу купаться в шампанском.

Дождь все еще барабанил по крыше навеса.

Громозека задумчиво поскреб когтем один из своих подбородков.

– Странно, – сказал он. – Я человек начитанный, русскую литературу люблю и читал о семье Пушкина. Но не верю! Признайтесь, вы меня разыгрываете?

– Нет! – воскликнул Пушкин.

Его жена выступила вперед, вынула из бисерного кошелька желтую пилюлю, проглотила ее и на глазах пораженных археологов превратилась в высокую худенькую девочку лет двенадцати.

– Я так и думал, – сказал Громозека. – Я вижу перед собой Алису Селезневу, и я прощаю ей все неуместные шутки.

Возгласы удивления послышались из толпы археологов, и они усилились, когда Пушкин тоже проглотил пилюлю и стал мальчиком, курносым и темноволосым, с такими озорными глазами, что было совершенно ясно – с ним надо держать себя начеку.

Катастрофист Эмальчик удивился настолько, что сел за стол и стал пить сгущенное молоко. А дождь сразу прекратился.

– Что с вами было? – спросил Громозека. – Неужели вы настолько увлеклись изучением творчества Пушкина, что превратились в него?

– В Пушкина превратиться – еще куда ни шло, – отозвался Эмальчик, – но при чем тут его жена?

Пашка с аппетитом принялся завтракать, а Алиса рассказала археологам, как они с Пашкой Гераскиным прилетели на планету Синий Воздух, потому что им нужны были пилюли для превращения. Оказалось, что достать эти пилюли непросто. Жители планеты очень боятся, что они попадут в дурные руки, как уже случалось раньше. Поэтому они устроили Алисе и Пашке испытания, чтобы выяснить, правду ли они говорят о несчастных замерзающих чудовищах на планете Стеговия. А когда убедились, что гости сказали правду, то потребовали с них плату за пилюли. И догадайтесь, какую?

– Я уже догадался, – заявил Громозека. – Они уговорили вас показать им всевозможных героев, писателей и ученых Земли для их музея. Вот вы и превратились в семью Пушкиных.

– Ты почти угадал, Громозека, – сказала Алиса. – Но на самом деле они послали нас в университет, на литературно-исторический факультет. И мы там читали им лекции. Пять дней подряд. Когда мы читали стихи Лермонтова, то Пашка превращался в Лермонтова, а я в его бабушку. Когда мы рассказывали о дуэли Пушкина, то я становилась Наталией Николаевной, а Пашка – убийцей Пушкина Дантесом.

Алиса показала на обеденный стол, и, обернувшись, археологи увидели, что на месте Пашки там сидит и пьет кофе со сгущенным молоком статный усатый господин в белом мундире. Лицо у господина было надменное и злое.

– Познакомьтесь, – произнесла Алиса. – Дантес.

Господин поднялся, поклонился и вытащил из-за пояса пистолет с длинным стволом.

– Чья очередь? – спросил он, направляя пистолет на археологов. Те прыснули в разные стороны, а Громозека хотел отобрать пистолет у Дантеса, но его когти пронзили пустой воздух.

– Зря стараешься, Громозека, – сказала Алиса. – Пистолет тебе только кажется.

И тут Дантес снова превратился в Пашку Гераскина. Алиса сказала:

– И вот пять дней мы читали тамошним студентам стихи и рассказывали о земных писателях. Хорошо еще, что я люблю поэзию и помню многие стихи наизусть.

– Я тоже помню! – воскликнул Пашка. – «Ты помнишь, дядя, ведь не даром Москва, спаленная пожаром, французам отдана!»

Все замолчали, ожидая услышать все стихотворение. Пашка замолчал. Потом сказал:

– Лермонтов. «Бородино». Стихотворение. «Ты помнишь, дядя, ведь не даром Москва, спаленная пожаром, французу отдана…» И так далее.

– Что – так далее? – вежливо спросил Громозека.

– Далее идет описание древнего сражения, это не так интересно.

Археологи засмеялись, поняв, что Пашка забыл продолжение. Когда их смех утих, Алиса продолжала свой рассказ:

– Мы прочли лекции в университете, нам выдали пилюли, и мы полетели на Стеговию. А по дороге Гай-до сообщил, что в этом секторе Галактики трудится наш друг Громозека, который сделал важные открытия. Вот мы и решили навестить вас.