Дети - [53]

Илюша родился с гидроцефалией, врачи сказали «не жилец», но после двух недель в реанимации он был дома. Стремительно худел: к двум месяцам весил всего полтора килограмма. Мама из пипетки кормила его, по ее словам, 24 часа в сутки - выходила.

Он не говорит, но понимает обращенную к нему речь. В пять лет начал ходить. Теперь учится бегать, может самостоятельно есть, пить, убирать посуду со стола. Он часто плачет, кричит, падает и бьется головой. У Илюши аутоагрессия (агрессия, направленная на самого себя): постоянно пытается ударить себя по носу, по руке, по голове. Педагог говорит, что эти моменты слез и криков - то время, когда с ним надо общаться. В эти минуты он контактирует с миром.

А еще он очень красив. Вместе со старшей сестрой Аллой его снимали для рекламного плаката благотворительного фонда.

* ВОИНСТВО * Александр Храмчихин Как мы опоздали на ледокол

Жертв Второй мировой могло быть меньше

Великая Отечественная война принесла нам колоссальные людские и материальные потери и стала важнейшим событием истории страны в моральном плане. Мы до сих пор переживаем и тяжелейшую психологическую травму начала войны, и триумф ее завершения. Фраза о том, что война прошла через каждую семью, стала банальной, но от этого не перестала быть верной. И тема войны весьма актуальна до сих пор. Особенно в том случае, если возникает нетрадиционный взгляд на нее.

Книга Виктора Резуна (Суворова) «Ледокол», опубликованная в России в начале 90-х, произвела очень сильное впечатление и на профессиональных историков, и на массовую аудиторию. Автор книги обладает безусловным литературным талантом, поэтому его произведения оказываются увлекательными, убедительными и общедоступными. В предисловии Резун прямо заявляет, что хочет отнять у нас основную святыню («Простите меня… я замахнулся на единственную святыню, которая у народа осталась»), доказывая, что СССР готовился первым напасть на Германию 6 июля 1941 года, поэтому Гитлер был вынужден ответить превентивным ударом 22 июня. Именно на это все и «повелись». И спорят до сих пор.

Спорят о том, могла наша страна быть агрессором или нет. И почти никто не ставит вопрос иначе: может быть, нам и надо было ударить первыми?

Разумеется, никакого «превентивного удара» Германия по нам не наносила, план «Барбаросса» начал разрабатываться немцами сразу после разгрома ими Франции и в декабре 1940 года был утвержден Гитлером. Уже поэтому, даже если Резун полностью прав насчет того, что наш удар намечался на 6 июля, Гитлер просто опередил Сталина, его первый удар оказался «первее». Он по факту агрессор, а мы жертва, от этого факта никуда не деться, соответственно, невозможно и «отнять у нас Победу» - ни юридически, ни морально.

Хотя бы поэтому к проблеме надо было подходить спокойнее, не биться с предисловием, а обсуждать собственно книгу, в которой, безусловно, есть рациональное зерно. Ведь уже никто сегодня не спорит с тем, что группировка Красной Армии на западной границе в июне 1941 года значительно превосходила три немецкие группы армий, предназначенные для реализации «Барбароссы», количественно, а по танкам еще и качественно. Более того, наша группировка имела наступательную конфигурацию. При этом никаких документов, свидетельствующих о готовящемся советском первом ударе, до сих пор так и не обнаружено. Однако, повторю, вопрос можно вообще поставить иначе - а не совершил ли Сталин преступление, не ударив первым?

К началу Великой Отечественной СССР уже был двукратным агрессором. Он совершил агрессию против Польши (вместе с Гитлером) и Финляндии (да и «мирное присоединение» Литвы, Латвии, Эстонии и румынской Бессарабии тоже напоминало агрессию), однако это наших историков почему-то не волнует. Ни мы, ни англичане не стесняемся нашей совместной агрессии (известной под эвфемизмом «ввод войск»; как говорится, почувствуйте разницу) против Ирана в сентябре 1941 года. С другой стороны, Гитлер был агрессором двенадцатикратным (Австрия, Чехословакия, Польша, Норвегия, Дания, Бельгия, Голландия, Люксембург, Франция, Великобритания, Греция, Югославия). Он сам поставил себя вне закона, и против него были возможны и оправданны любые действия. Уже поэтому истерические попытки официозных историков доказать чистоту наших помыслов выглядят странно.

Более того, мы даже чисто юридически были обязаны нанести удар по Германии, поскольку в марте 41-го успели подписать договор о дружбе и взаимной помощи с Югославией, где перед этим произошел военный переворот и прогерманское правительство было сменено на антигерманское. Сразу после этого Германия атаковала и оккупировала нашего нового союзника.

В этот момент, в апреле 1941 года, ситуация для нашего первого удара была весьма благоприятной. Семь танковых, две моторизованные, одиннадцать пехотных, четыре горнострелковые, одна егерская дивизии, одна дивизия СС (это составляло почти 20% всего вермахта и треть его танковых войск) воевали на Балканах против Югославии и Греции, находясь в естественном стратегическом мешке. В их числе была и 1-я танковая группа Клейста, позже ставшая главной ударной силой группы армий «Юг» и совершившая поход до Ростова. Соответственно, РККА имела замечательную возможность выйти этим войскам в тыл, пройдя при этом через Румынию, являвшуюся основным поставщиком нефти для европейских стран «Оси». С учетом времени на домобилизацию и доразвертывание войск западных округов мы бы могли начать операцию в конце апреля или в первые дни мая, когда немцы были в максимальной степени втянуты в балканскую операцию и на юго-западном направлении наш удар пришелся бы почти исключительно по румынам.