Дети бури - [56]

Она толчком открыла дверь и заглянула внутрь.

В комнате ярко горел свет, но пока что не было видно ничего страшного.

Девушка до конца отворила створку и сделала шаг вперед, все еще сжимая ручку.

Дети лежали на кровати, крепко связанные чем-то вроде проволоки.

– Соня, осторожно! – закричал Алекс.

Она попыталась отступить назад, но дверь резко вырвалась из рук, и девушка, потеряв равновесие, буквально ввалилась в комнату.

– Добро пожаловать на борт, – с улыбкой сказал ей Билл Петерсон, подняв вверх руку с длинным, смертоносным ножом так, чтобы его было хорошо видно.

Тина плакала, Алекс безуспешно пытался ее успокоить.

Голосом, который совсем не походил на обычный, Соня произнесла:

– Билл, не может быть, чтобы это были вы, именно вы из всех людей на свете.

– Мадам, – ответил он, – боюсь, что вы ошибаетесь. Меня зовут не Билл, а Джереми.

Глава 22

Хотя Соне было всего лишь двадцать три года и она выросла в одной из самых цивилизованных стран и эпох в письменной истории человечества, нельзя сказать, что смерть была ей незнакома. Конечно, другом она не была, но и чужой тоже; скорее это был хорошо знакомый враг, все еще страшный, невыносимо страшный, но такой, с которым все же можно было поговорить. Девушка много раз сталкивалась со смертью, начиная с десяти лет, когда эта безликая сущность, крадущаяся за спиной, предъявила свои права на ее родителей, сила, изменившая все ее будущее. Она снова столкнулась с этим же противником, когда работала сиделкой; тогда пришлось разглядеть его поближе, увидеть, как он забирает спящих или тех, которые на каждом дюйме дороги в никуда бьются, кричат и проклинают его. Соня видела смерть, приходящую внезапно, без предупреждения, и видела, как она медлит, будто наслаждается агонией своих жертв, будто жестокий ребенок, который отрезает лягушке лапку и смотрит, как она пытается сбежать. Она увидела смерть на пляже, в образе гниющего трупа, которым кормились крабы, а теперь – в образе старого друга Рудольфа Сэйна, одновременно знакомого и призрачного. И все же ни одно из этих столкновений не казалось таким ужасным, как смертоносный блеск в глазах Билла Петерсона, мелькающий на фоне искаженного лица.

– Почему? – спросила она.

– Рано или поздно каждый в своей жизни должен испытать боль, это неизбежно, – ответил он.

Голос был другим, чем-то отличался от обычного. Если бы Соня не знала этого человека так хорошо, то и в самом деле решила бы, что у него есть брат-близнец, маниакальный двойник. Однако он слишком походил на Билла, носил его одежду. Как ни трудно было в это поверить, но это и в самом деле был он. Голос был немного гнусавый, чересчур тонкий, наполненный уверенностью в своей правоте. Кровь похолодела в ее жилах и сделала руки липкими.

– Это не ответ.

– Я судил и вынес приговор.

– За какое преступление?

– За то, что они не страдали.

– Это бессмысленно.

– Да, все так и есть, – заверил мужчина, – я судил, сам был судьей и присяжными и вынес приговор.

– Маленьким детям?

Он бросил короткий взгляд на Алекса и Тину, на минуту смутившись.

– То, что вы говорите, нелепо, Билл.

– Джереми.

– То, что вы говорите, нелепо, Джереми.

Мужчина насмешливо ухмыльнулся, придя в себя; минутная слабость прошла.

– Я судил их родителей. Они были приговорены к мучениям.

– Из-за того, что у них отберут детей?

– Да, именно так.

Он взмахнул ножом, указывая на малышей.

Соня удивлялась своему спокойствию. Все напряжение, постепенно усиливающееся с первого дня приезда на остров, все омерзительные предчувствия, тяжесть долгого ожидания вдруг исчезли. Девушка чувствовала себя свободной, свежей, сильной и на удивление уверенной в своей способности найти решение даже в такой опасной ситуации, как эта.

Возможно, кроме всего прочего, ей помог опыт работы в качестве сиделки: ее учили, как разговаривать с ненормальными, в той степени, в какой это вообще возможно, как заставить их делать то, что ты хочешь.

Возможно, в основе спокойствия лежал сильный страх; он парализовал бы девушку, если бы она не обрела душевное равновесие, погрузил бы в транс, от которого не было бы проку ни ей, ни детям.

– Отдайте мне нож, – произнесла она, протягивая руку.

Он только смотрел на девушку.

– Если вы пойдете на это, то сильно пострадаете, когда вас поймают, Билл. Вы ведь не хотите, чтобы вам сделали больно, правда?

– Я не Билл.

– Нет, вы Билл.

– Мое имя Джереми.

Она вздохнула:

– Ну хорошо, Джереми. Вы хотите, чтобы вам сделали больно, очень больно, когда поймают?

Мужчина снова ухмыльнулся:

– Меня не поймают.

– Как вы можете убежать?

– На лодке.

– Вы испортили все лодки.

– У меня есть своя.

– "Леди Джейн"?

– Не "Леди Джейн", другая лодка, моя особая лодка, только для меня. Я спрятал ее там, где никто не найдет.

Особенно сильный порыв ветра встряхнул дом, завыл за стенами, как существо из ночного кошмара, голодное, ищущее жертву.

Он еще крепче сжал в руке нож.

Соня сказала:

– На самом деле это не ваша лодка, правильно?

– Точно.

– На самом деле это лодка Джона Хейса, да?

Он вздрогнул, как от удара.

– Правда?

– Нет.

– Вы лжете, Джереми. Это лодка Хейса.

– Откуда вы узнали о Хейсе?

– Вы его убили, не так ли?