Дети большого дома - [25]
— Как будто Галунова побеспокоили, — заметил Дементьев. — Это уже на территории штаба дивизии.
Он еще раз позвонил командирам батальонов, повторив приказ не открывать огня, пока не подойдет ближе живая сила неприятеля. Издали с визгом приближался снаряд. Хоть и казалось, что он идет прямо на блиндаж, снаряд разорвался где-то поблизости. Траншею засыпало землей, стало трудно дышать из-за дыма и порохового запаха; со свистом впились в бруствер десятки осколков. Через несколько мгновений разорвался второй, за ним третий снаряд. Ходы сообщения скрылись за непроницаемой дымовой завесой, стал удушливей запах пороха. Засыпая людей, фонтанами взлетала вверх земля.
— Когда слышишь вой снаряда, это значит, что он идет не на тебя, — проговорил Дементьев. — Звука предназначенного тебе снаряда ты не услышишь.
Но Тигран не понял смысла этих слов.
Он не слышал больше ни выстрелов, ни свиста осколков. Повторялись только страшные взрывы. Все тяжелей становилось дышать, словно кто-то перекручивал внутренности, во рту ощущался горьковатый привкус, грудь жгло, подступала тошнота.
Грохот наконец стал ослабевать. Дым рассеивался. Тигран приподнял голову, прислонил стереотрубу к брустверу и приник к окуляру. Далеко впереди беспрерывно вспыхивало белое пламя, гасло и снова вспыхивало.
— Отряхнись, старший политрук, у тебя вся спина и затылок в земле.
Дементьев во весь рост стоял в окопе, шлем его был вровень с бруствером. Тигран начал стряхивать с шинели землю, почувствовал, что кто-то помогает ему и оглянулся. Среднего роста молодой боец с красивым и очень знакомым лицом улыбнулся ему.
— Не помните? Я Игорь Славин. Однажды вас из штаба к майору привел.
— Помню, помню, Славин.
— И Хачикян здесь, вот он.
Тигран взглянул в сторону, указанную бойцом. С напряженным вниманием на смуглом лице, сдвинув изогнутые брови, положив автомат на бруствер, Каро неотрывно глядел в сторону неприятеля. Он стоял неподвижно, словно окаменев; подергивался лишь мускул на левой щеке. Каро не оглядывался в сторону Славина и Аршакяна, ню, словно почувствовав, что на него смотрят, кулаком левой руки потер подрагивающую щеку.
Послышался тяжелый стон. Опираясь на плечи невысокой девушки, по траншее пробирался раненый красноармеец. Лицо у него было бледное, слегка испуганное. Правой рукой девушка крепко держала перекинутую ей на плечо руку раненого красноармейца, словно стараясь принять на себя всю тяжесть его тела. Тигран смотрел, как они медленно шагают по грязи, как крепко вдавливаются в землю и с чавканьем отрываются от мокрой глины маленькие ноги девушки.
Это была Анник. На мгновение в памяти Тиграна мелькнул образ слесаря механического завода мастера Микаэла — ее отца.
— Уложите на эти ветви и перевяжите рану! — приказал майор.
Каро подбежал к девушке и раненому.
— Анник! — окликнул он.
— Поддержи, уложим его. Чего кричишь?
— Снова показались самолеты, — сказал майор. — Раз, два, три, четыре… семь. Все «Юнкерсы».
Самолеты летели еще ниже над землей, но медленней, покачивая крыльями, на которых можно было различить черные кресты.
На этот раз они спикировали прямо на окопы полка. Тигран увидел бомбы, которые оторвались от одного из самолетов. Вновь затряслась земля. Окопы на всем протяжении заволокло массами густого серого дыма.
После того как самолеты улетели, снова усилился артиллерийский и минометный огонь неприятеля. А поле впереди было все так же безлюдно.
Поверх бруствера начало что-то посвистывать.
— Открыли пулеметный огонь, значит обнаружили! — сказал майор, направляя бинокль в сторону первого батальона.
Анник вдруг вскрикнула:
— Умирает… умер…
Держа в руках голову раненого бойца, она с ужасом глядела в его угасающие глаза.
— Умер!
Игорь и Каро с растерянным видом стояли рядом с ней.
Майор рассердился на санитарку:
— Спокойно, без причитаний. А еще боец!
Он отвернулся от Анник, взглянул в сторону батальонов и поднес к глазам бинокль.
— Это что такое?! — вдруг воскликнул он. — Из окопа первого батальона сюда бегут несколько бойцов…
Тигран взглянул и увидел бегущих: трое… четверо… пять человек!
— Побегу, остановлю их, — обратился он к майору.
— Не надо! — махнул рукой Дементьев и оглянулся на Славина и Хачикяна: — А ну, верните-ка этих трусов на место. Трудно будет возвратиться сюда, оставайтесь там.
Славин и Хачикян выпрыгнули из окопа. Мимо их ушей посвистывали) пули: «Фьюит, фьюит, фьюит, фьюит…».
Анник ближе подошла к Дементьеву и Аршакяну и с тревогой глядела вслед бойцам. Игорь и Каро пустились наперерез беглецам. Они то пропадали в ямах, то появлялись на склонах холмиков. Впереди бежал Игорь, за ним Каро. Вдруг Каро упал ничком на землю. Анник пронзительно вскрикнула. Майор быстро поднес бинокль к глазам. Сердце Тиграна сжалось. Но в то же мгновение Каро поднялся и бегом догнал Славина. Майор повернулся к санитарке:
— Послушайте, барышня! Ведите себя, как подобает бойцу, не то выгоню в санбат… Смотрите-ка, дрожит, словно цыпленок.
— Я не дрожу, — прошептала Анник.
Майор и Тигран не понимали ее…
Между убегавшими бойцами и Славиным с Хачикяном разорвался снаряд. Поднялся желтоватый дым, пласты черной земли накрыли бойцов. Анник изо всех сил закусила губу, чтоб унять дрожь и не крикнуть. Но вот дым рассеялся. Славин и Хачикян перерезали путь беглецам, подняли автоматы.
Алексей Николаевич Леонтьев родился в 1927 году в Москве. В годы войны работал в совхозе, учился в авиационном техникуме, затем в авиационном институте. В 1947 году поступил на сценарный факультет ВГИК'а. По окончании института работает сценаристом в кино, на радио и телевидении. По сценариям А. Леонтьева поставлены художественные фильмы «Бессмертная песня» (1958 г.), «Дорога уходит вдаль» (1960 г.) и «713-й просит посадку» (1962 г.). В основе повести «Белая земля» лежат подлинные события, произошедшие в Арктике во время второй мировой войны. Художник Н.
Эта повесть результат литературной обработки дневников бывших военнопленных А. А. Нуринова и Ульяновского переживших «Ад и Израиль» польских лагерей для военнопленных времен гражданской войны.
Владимир Борисович Карпов (1912–1977) — известный белорусский писатель. Его романы «Немиги кровавые берега», «За годом год», «Весенние ливни», «Сотая молодость» хорошо известны советским читателям, неоднократно издавались на родном языке, на русском и других языках народов СССР, а также в странах народной демократии. Главные темы писателя — борьба белорусских подпольщиков и партизан с гитлеровскими захватчиками и восстановление почти полностью разрушенного фашистами Минска. Белорусским подпольщикам и партизанам посвящена и последняя книга писателя «Признание в ненависти и любви». Рассказывая о судьбах партизан и подпольщиков, вместе с которыми он сражался в годы Великой Отечественной войны, автор показывает их беспримерные подвиги в борьбе за свободу и счастье народа, показывает, как мужали, духовно крепли они в годы тяжелых испытаний.
Рассказ о молодых бойцах, не участвовавших в сражениях, второй рассказ о молодом немце, находившимся в плену, третий рассказ о жителях деревни, помогавших провизией солдатам.
До сих пор всё, что русский читатель знал о трагедии тысяч эльзасцев, насильственно призванных в немецкую армию во время Второй мировой войны, — это статья Ильи Эренбурга «Голос Эльзаса», опубликованная в «Правде» 10 июня 1943 года. Именно после этой статьи судьба французских военнопленных изменилась в лучшую сторону, а некоторой части из них удалось оказаться во французской Африке, в ряду сражавшихся там с немцами войск генерала де Голля. Но до того — мучительная служба в ненавистном вермахте, отчаянные попытки дезертировать и сдаться в советский плен, долгие месяцы пребывания в лагере под Тамбовом.
Ященко Николай Тихонович (1906-1987) - известный забайкальский писатель, талантливый прозаик и публицист. Он родился на станции Хилок в семье рабочего-железнодорожника. В марте 1922 г. вступил в комсомол, работал разносчиком газет, пионерским вожатым, культпропагандистом, секретарем ячейки РКСМ. В 1925 г. он - секретарь губернской детской газеты “Внучата Ильича". Затем трудился в ряде газет Забайкалья и Восточной Сибири. В 1933-1942 годах работал в газете забайкальских железнодорожников “Отпор", где показал себя способным фельетонистом, оперативно откликающимся на злобу дня, высмеивающим косность, бюрократизм, все то, что мешало социалистическому строительству.