Дети блокады - [57]

Виктор получал задания особой важности, которые, как говорила Нелли Ивановна, можно доверить только мужчине. Он возил какие-то бумаги на Финляндский вокзал, в райсовет и даже в госбанк. Поэтому подготовка к эвакуации и погрузка в вагоны прошли в постоянных заботах, и все реально происходящее мальчик оценил, уже сидя в теплушке под стук колес медленно идущего в сторону Ладожского озера поезда.

Множество противоречивых мыслей роилось в Витькиной голове: нежелание покинуть родной Ленинград, любопытство перед возможностью увидеть Большую землю, о которой в блокадном городе говорили с благоговением и надеждой; неостывшая тяга сбежать на фронт и опасение снова оказаться возвращенным, только теперь уже в другой детдом, где не будет Валерки, Эльзы, обожающей Витькины «геройства», Нелли Ивановны, строгой, но доброй и всё понимающей.

Каждая мысль имела свои «за» и столько же «против». «Пожалуйста, прыгай», – говорил он себе. Для этого достаточно оттолкнуться от края двери вагона-товарняка, где он сидит свесив ноги.

Перед отсутствующим взглядом медленно проплывал чахлый, низкорослый, прерываемый большими полянами болотистый лес. Вдоль невысокой железнодорожной насыпи, подступая к ней почти вплотную, тянулась полоса ржавой воды, из которой изредка торчали ящики, примусы, шелковые абажуры, бутылки, стеклянные банки, тряпки, обрывки газет…

Витя вспомнил, что где-то здесь зимой замерзла Клавдия Петровна, и ему совсем не хотелось оказаться одному в этом глухом негостеприимном месте.

Вскоре мелькнули первые признаки человеческого жилья: какие-то сараи, низко натянутый брезент у дома, дорога, покрытая древесными кругляками.

Поезд пошел тише и на повороте наконец остановился. Перед глазами раскрылось безграничное пространство неспокойной воды.

Виктор поднялся на ноги и завороженно глядел на это чудо. Оно чем-то напоминало громадное пшеничное поле. Наверное, непрекращающимся движением, но только иначе расцвеченное, богаче красками – от ослепительно зеркальных бликов до густой черноты.

Послышалась команда:

– Выгружайтесь поскорее! Дети двадцать первого детдома, быстрее вперед, на пирс!

Виктор вместе со старшими ребятами своего вагона начали высаживать малышей, передавая их из рук в руки. Отдав последнего, он с высоты пересчитал «своих» десять пар и спрыгнул на землю. Слабых и совсем маленьких старшие взяли на руки, а остальным он скомандовал:

– А ну, сопляки, за мной! Валерка, смотри сзади, чтоб не растерять их!

Они догнали группу девочек, которых вела Эльза.

– У нас одна малышка умирает, – тихо сказала она, – ее несет женщина эвакопункта. Уже почти не дышит. – Потом помолчала и добавила: – Как ты думаешь, можно найти здесь папу?

Виктор секунду помедлил, потом решительно повернулся к Валерке:

– Доведи всех до места. Я сейчас.

Он кинулся вперед, обгоняя колонну детдомовских ребятишек.

– Виктор! Виктор, ты куда? – раздавались сзади голоса.

У первого попавшегося военного в морской форме он спросил, где находится штаб и самый главный начальник.

– Здесь начальников много, – ответил тот. – Тебе какого нужно: морского, по перевозкам, по эвакуации или по обороне?

– Ну, того, кто знает, как отыскать нужного человека…

– Вот те на! Кадровика бы здесь надо, но у нас его, кажется, нет. Да кого ты ищешь? Фамилию назови.

– Пожаров. Он инженер, здесь по прокладке какого-то кабеля работает…

– Сергей Яковлевич, что ли? Вот чудак! Что же ты мне морочишь голову какими-то начальниками? Сразу бы так и спрашивал. Это начальник энергоблока. Вон домик, видишь? Там его и ищи. Да кто он тебе будет?

– Отец! – на бегу крикнул Витька, считая, что этот обман исключает другие вопросы.

Мальчик рванул дверь домика, остановился, всматриваясь в полутьме плохо освещенного помещения к людям, столпившимся возле стола.

– Мне бы Сергея Яковлевича Пожарова, – произнес он.

Мужчины оглянулись на непривычный мальчишечий голос. Потом расступились. За столом сидело несколько военных. Ни в одном из них Виктор не мог узнать Эльзиного отца.

– Мне нужен Сергей Яковлевич, – громко повторил он.

– Я – Сергей Яковлевич. Что тебе нужно, мальчик? – отозвался один из них.

Витька и сейчас не узнал его.

– Вы – Пожаров? Вы… У вас дочь Эльза, да?

Мужчина крепко схватился за край стола и медленно приподнялся:

– Да… Была дочь Эльза… А что?

– Она здесь, мы эвакуируемся из Ленинграда, детдом… Разве вам не сообщили?

– Где – здесь? Какой детдом? Кто ты? – Мужчина волновался и потому так же, как мальчик, говорил несвязно.

– Я – Витька Стогов, ну помните пионерлагерь в Сиверской? – Теперь мальчик по голосу признал Сергея Яковлевича. – Мы на пристани, только что приехали. Идемте быстрее, а то Нелли Ивановна будет ругать, что я опять удрал. – Он подскочил к мужчине, схватил его за рукав и потащил к двери.

Пожаров, не сопротивляясь, еще не веря в чудо, послушно поднялся и кинулся вслед за мальчиком.

– Эльза жива! Вам сказали тогда неправду. То есть там, в квартире, тетя не знала, что Эльза в детдоме. Ну, бежим же быстрее!

Словно боясь, что Витька может исчезнуть, а вместе с ним исчезнет затеплившаяся надежда, Пожаров бежал рядом, не отпуская руку мальчика.