Дети белых ночей - [53]
Что это с ним? Ему стыдно перед этим плейбоем? За что? За то, что унижался перед ним в школе, а потом полгода прятался? Ведь он, Кирилл Марков,– теперь свободный человек. Теперь он – студент, боксер... Пустота и мрак... Враг...
Акентьев так и стоял в дверях, все присутствующие сами повскакивали со своих мест, бросились к нему целоваться и жать руку, то есть здороваться в зависимости от пола. Кирилл встал, протянул руку Акентьеву, не глядя ему в глаза, но так и остался с протянутой в пустоту рукой. Саша прошел мимо, за ним, как за Петром Великим на известной картине Лансере, засеменили остальные.
Саша плюхнулся в кресло, ребята заняли прежние места, а Кирилл оказался стоящим одиноко в центре комнаты, будто перед приемной комиссией. Все смотрели на него и молчали. Растерянный Марков взглянул на Таню, ища хоть какую-нибудь поддержку у хозяйки дома. Девушка презрительно усмехнулась и сказала, что пошла на кухню за хлебом. Кириллу следовало бы тут же предложить ей свою помощь, но неожиданная догадка заставила его остолбенело стоять, глупо хлопать глазами и краснеть, как пролитое на белую скатерть вино.
Все было подстроено Акентьевым! Все, начиная со знакомства в трамвае, было им разыграно, как в постановке его папы – режиссера БДТ. Девушка, первая заговорившая с ним, цитирующая Северянина, сравнивающая его с Блоком, словно прочитавшая через плечо его самую заветную книгу. Все это была простая режиссура, а Таня играла свою роль, причем очень талантливо. Так ведь она и поступала в театральный! Правда, неудачно. А теперь папа Акентьева ей в этом поможет. Танины ноги и Саша Акентьев.
Круг замкнулся...
– Вообще-то в приличную компанию принято приходить со своей девушкой,– сказал Акентьев из глубины дивана.– Панов с Викой, Серж со своей девушкой... Олей. Я тоже не один...
В этот момент в комнату вошла Таня, держа в руках блюдо с неразрезанным хлебом. Из буханки разбойничьи торчала рукоять столового ножа. Акентьев даже не поманил, а прищелкнул пальцами. Таня подошла к нему и присела на подставленное колено, так и держа хлебное блюдо. Хлеб-соль гостю дорогому! Кирилл машинально уставился на ее ноги, и это было совсем глупо, по-телячьи.
– А этот странный молодой человек,– продолжил Акентьев,– который плавает на каких-то смешных судах, третьекурсник... Наверное, экстерном все сдает!.. Пришел к нам один. Может, кто-то согласится поделиться с ним своей девушкой?
Гости зашевелились, заскрипели пружины дивана. Володя Панов посмеялся-покашлял и неожиданно сказал:
– Кирилл, если тебе Вика нравится, я могу уступить. Я так посижу,– он посмотрел на бутылки и закуски.– Я с Викой всего только раз целовался... Или два...
– Три,– сказала, быстро крутанув остренькую мордочку, девушка.
– Это неважно. Девчонка она хорошая, ногастая. Кирилл, ты как? Если хочешь, конечно. А мне все равно. Чего хорошего парня обижать? Кир...
Он оборвал фразу, успев произнести только имя древнего персидского царя. В нескольких сантиметрах от его головы просвистела холодная молния и с тупым стуком врезалась в оконный переплет. Пригвоздив штору, из рамы торчала рукоять кухонного ножа.
Вика, задрав острые коленки к самым плечам, пронзительно завизжала. Володя Панов стоял у окна бледный, почти серебряный, как елочный шар. Брезентовая Оля с волнением в голосе говорила занавешенному от мира густой гривой волос Сереже:
– Саша всегда такой непредсказуемый. Он спонтанный, как даос. Мысль-действие, все сразу, тут же... Серж, ты меня понимаешь? А я понимаю Сашу...
Акентьев и Таня сидели все так же, спокойно глядя на Кирилла.
– Он же мог Вову убить! – кричала Вика, и ее нормальная реакция на фоне всеобщего спокойствия и равнодушия выглядела странной.– Ненормальный! Псих! Убийца!..
– Вова, что ты стоишь? – не выдержал Акентьев.– Я, что ли, должен успокаивать эту истеричку? Заткни ей пасть чем-нибудь, чтобы не верещала. Хоть минетом...
Таким словом закончилась эта странная сцена. Все както оживились, Вика успокоилась, а Таня вспомнила, что приближается Новый год. Акентьев встал и подошел к Кириллу.
– Ну, как здоровье родителей? – спросил Саша, криво улыбаясь.– Я так привык разговаривать по телефону с твоей мамой... Как ее давление?.. А ты совсем не изменился, все такой же... Ладно, до Нового года уже сорок минут. Я, вообще-то, достал тебя по делу – книжку доктора Вольфа по боевому дзюдо хочу вернуть... Шучу! У меня к тебе серьезный интерес. Нужен мне надежный человек, напарник, на одном денежном месте. Человек творческий, с фантазией, понимающий в музыке и вообще в жизни. А главное, чтобы был мне другом. Ведь ты мне друг? А?
– Да, друг,– ответил Кирилл.
Глава 4
Неделю назад, на лабораторных занятиях по сварочному делу он стучал электродом по стальному уголку, добиваясь веселого, шипящего, как шампанское, разряда. Теперь он узнал его, увидев в сыром купчинском воздухе на фоне блочных домов, которым больше всего ранней весной подходило название сирые. На этом повороте все трамваи искрили. Сыро, серо, сиро... И вдруг вспыхивает звездочка, как привет из мира другого вещества. Там, в ином мире, все бежит, вспыхивает, переливается. Там яркие световые вывески, неоновые рекламы, яркие краски, сверкающие витрины. Там все выставляется напоказ – товары, развлечения, женщины... А тут сыро, серо, сиро...
Киев, 1918 год. Юная пианистка Мария Колобова и студент Франц Михельсон любят друг друга. Но суровое время не благоприятствует любви. Смута, кровь, война, разногласия отцов — и влюбленные разлучены навек. Вскоре Мария получает известие о гибели Франца…Ленинград, 60-е годы. Встречаются двое — Аврора и Михаил. Оба рано овдовели, у обоих осталось по сыну. Встретившись, они понимают, что созданы друг для друга. Михаил и Аврора становятся мужем и женой, а мальчишки, Олег и Вадик, — братьями. Семья ждет прибавления.Берлин, 2002 год.
Все смешалось в доме Луниных.Михаила Александровича неожиданно направляют в длительную загранкомандировку, откуда он возвращается больной и разочарованный в жизни.В жизненные планы Вадима вмешивается любовь к сокурснице, яркой хиппи-диссидентке Инне. Оказавшись перед выбором: любовь или карьера, он выбирает последнюю. И проигрывает, получив взамен новую любовь — и новую родину.Олег, казалось бы нашедший себя в тренерской работе, становится объектом провокации спецслужб и вынужден, как когда-то его отец и дед, скрываться на далеких задворках необъятной страны — в обществе той самой Инны.Юный Франц, блеснувший на Олимпийском параде, становится звездой советского экрана.
В третье тысячелетие семья Луниных входит в состоянии предельного разобщения. Связь с сыновьями оборвана, кажется навсегда. «Олигарх» Олег, разрывающийся между Сибирью, Москвой и Петербургом, не может простить отцу старые обиды. В свою очередь старик Михаил не может простить «предательства» Вадима, уехавшего с семьей в Израиль. Наконец, младший сын, Франц, которому родители готовы простить все, исчез много лет назад, и о его судьбе никто из родных ничего не знает.Что же до поколения внуков — они живут своей жизнью, сходятся и расходятся, подчас даже не подозревая о своем родстве.
Первая книга одноименной трилогии Дмитрия Вересова, действие которой охватывает сорок лет.В прихотливом переплетении судеб двух поколений героев есть место и сильным страстям, и мистическим совпадениям, и хитроумным интригам, и захватывающим приключениям.Одно из лучших произведений конца уходящего века… Если взять все лучшее из Шелдона и «Угрюм-реки» Шишкова, то вы получите верное представление об этой книге.
«Возвращение в Москву» – это вересовская «фирменная» семейная история, соединенная с историческими легендами и авторской мифологией столицы. Здесь чеховское «в Москву, в Москву!» превращается в «а есть ли она еще, Москва-то?», здесь явь и потустороннее меняются местами, «здесь происходит такое, что и не объяснишь словами»…
Франция – счастливый молодожен Нил Баренцев, вчерашний студент и почти диссидент, знакомится с прелестями свободной заграничной жизни и издержками французской любви.Америка – у заботливого мужа и рачительного хозяина Нила Баренцева масса времени, чтобы понять, что же ему действительно нужно из всего того, что новый мир ему предлагает.Две страны – две женщины. Одну он пытался спасти от смерти, другая вернет его к жизни.
В жизни шестнадцатилетнего Лео Борлока не было ничего интересного, пока он не встретил в школьной столовой новенькую. Девчонка оказалась со странностями. Она называет себя Старгерл, носит причудливые наряды, играет на гавайской гитаре, смеется, когда никто не шутит, танцует без музыки и повсюду таскает в сумке ручную крысу. Лео оказался в безвыходной ситуации – эта необычная девчонка перевернет с ног на голову его ничем не примечательную жизнь и создаст кучу проблем. Конечно же, он не собирался с ней дружить.
Жизнь – это чудесное ожерелье, а каждая встреча – жемчужина на ней. Мы встречаемся и влюбляемся, мы расстаемся и воссоединяемся, мы разделяем друг с другом радости и горести, наши сердца разбиваются… Красная записная книжка – верная спутница 96-летней Дорис с 1928 года, с тех пор, как отец подарил ей ее на десятилетие. Эта книжка – ее сокровищница, она хранит память обо всех удивительных встречах в ее жизни. Здесь – ее единственное богатство, ее воспоминания. Но нет ли в ней чего-то такого, что может обогатить и других?..
У Иззи О`Нилл нет родителей, дорогой одежды, денег на колледж… Зато есть любимая бабушка, двое лучших друзей и непревзойденное чувство юмора. Что еще нужно для счастья? Стать сценаристом! Отправляя свою работу на конкурс молодых писателей, Иззи даже не догадывается, что в скором времени одноклассники превратят ее жизнь в плохое шоу из-за откровенных фотографий, которые сначала разлетятся по школе, а потом и по всей стране. Иззи не сдается: юмор выручает и здесь. Но с каждым днем ситуация усугубляется.
В пустыне ветер своим дыханием создает барханы и дюны из песка, которые за год продвигаются на несколько метров. Остановить их может только дождь. Там, где его влага орошает поверхность, начинает пробиваться на свет растительность, замедляя губительное продвижение песка. Человека по жизни ведет судьба, вера и Любовь, толкая его, то сильно, то бережно, в спину, в плечи, в лицо… Остановить этот извилистый путь под силу только времени… Все события в истории повторяются, и у каждой цивилизации есть свой круг жизни, у которого есть свое начало и свой конец.
С тех пор, как автор стихов вышел на демонстрацию против вторжения советских войск в Чехословакию, противопоставив свою совесть титанической громаде тоталитарной системы, утверждая ценности, большие, чем собственная жизнь, ее поэзия приобрела особый статус. Каждая строка поэта обеспечена «золотым запасом» неповторимой судьбы. В своей новой книге, объединившей лучшее из написанного в период с 1956 по 2010-й гг., Наталья Горбаневская, лауреат «Русской Премии» по итогам 2010 года, демонстрирует блестящие образцы русской духовной лирики, ориентированной на два течения времени – земное, повседневное, и большое – небесное, движущееся по вечным законам правды и любви и переходящее в Вечность.
События, описанные в этой книге, произошли на той странной неделе, которую Мэй, жительница небольшого ирландского города, никогда не забудет. Мэй отлично управляется с садовыми растениями, но чувствует себя потерянной, когда ей нужно общаться с новыми людьми. Череда случайностей приводит к тому, что она должна навести порядок в саду, принадлежащем мужчине, которого она никогда не видела, но, изучив инструменты на его участке, уверилась, что он талантливый резчик по дереву. Одновременно она ловит себя на том, что глупо и безоглядно влюбилась в местного почтальона, чьего имени даже не знает, а в городе начинают происходить происшествия, по которым впору снимать детективный сериал.
Лето 1941 г. Ленинградским девятиклассникам Мише и Насте предсказана скорая разлука – и встреча через семьдесят лет. В июне Настя уезжает на гастроли с хореографической студией, Миша ждет ее возвращения. Но тут начинается война. На город наползает блокада…Лето 2009 г. Неотправленные письма влюбленных оказываются у Аси, правнучки Насти. Она погружается в атмосферу тех предгрозовых дней, блуждает по тем местам, о котором говорится в письмах, ведет воображаемые диалоги с неведомым Мишкой – и волею судьбы встречает Мишку нынешнего, связанного с тем, первым, кровным родством.Неожиданные встречи и погружения в прошлое ждут и Андрея Платоновича, Асиного деда.
Актриса Татьяна Дунаева приезжает в южный приморский городок, чтобы репетировать пьесу «Юдифь и Олоферн» и заодно принять в наследство дом, оставшийся от бабушки. Но главная причина ее появления в городе детства – бегство от мучительного романа с мужчиной ее мечты. В бабушкином доме с Татьяной начинают происходить странные вещи, явь мешается со снами и видениями, в которых она оказывается то собственной матерью, то бабушкой, вновь и вновь переживая «дурную бесконечность» разрывов с любимыми. История библейской Юдифи становится тесно переплетенной с историей самой Татьяны.
Привычное течение жизни петербургского антиквара Даниила Даха нарушено утренним телефонным звонком. Некто предлагает ему приобрести третью, неизвестную биографам Достоевского тетрадь с записками Аполлинарии Сусловой, роковой любовницы писателя.Явившись в назначенное место, Дах не застает там владельца таинственной тетради… но встречает там ту, которая непостижимым образом напоминает Суслову. Что это – изощренный розыгрыш или мистическое совпадение? В поисках ответов антиквар и его загадочная спутница повторяют маршруты и мучительные отношения Достоевского и Сусловой…В итоге желанная тетрадь оказывается в распоряжении Даха.
Переводчица Станислава Новинская и бывший генерал Красной армии Федор Трухин, ставший начальником штаба армии Власова, встречаются в Варшаве 1943 года.Лагеря для пленных советских офицеров, сложнейшие военно-политические маневры вокруг создания РОА, жизнь русского Берлина военной поры и многие другие обстоятельства, малоизвестные и ранее не затрагивавшиеся в художественной литературе, – все это фон того крестного пути, который проходят герои, чтобы понять, что они единственные друг для друга.В романе использованы уникальные материалы из архивов, в том числе и личных, неопубликованных писем немецких офицеров и новейших статей по истории власовского движения, к описанию которого автор подходит предельно объективно, избегая сложившихся пропагандистских и контрпропагандистских штампов.