Дети атома - [19]

- Шла ли она спокойно а таком случае?

- Обычно да. Иногда нет.

- В зависимости от того, что она читала, я думаю, - сказал Уэллес. А что произошло, когда ей было пять?

- Она ни за что не хотела идти в детский сад. Что-то вроде старой шутки о маленьком мальчике, который сказал своей матери: "Ладно, если ты хочешь, чтобы я вырос богомольцем, я пойду". Но Элси не хотела идти. Она могла отправиться в школу, но она редко приходила туда. Она останавливалась в библиотеке или в колледже с двухгодичным неполным курсом. Студенты обычно проводили ее тайно и она сидела сзади, где преподаватель не мог ее видеть. Студенты считали забавным то, что она там сидит и, по-видимому, все воспринимает. Неприятности появились после первой недели или около этого, она не могла быть тихой. Она выкрикивала: "О, ты не знаешь, о чем ты говоришь", или другие маленькие любезности в том же духе. Она называла студентов глупыми и тупыми, когда они пытались рассказывать. Один профессор прервал свою лекцию, чтобы сказать, что ей лучше выйти и учить класс, если она знает так много, а Элси сказала: "Я могла бы это делать также, как и Вы, но заплатят ли мне за это?"

Уэллес захихикал.

- А заплатить он ей не предлагал?

- Он нет, но спустя несколько дней другой преподаватель предложил. И Элси сказала: "Бесполезно; эти глупые люди никак не хотят ничему учиться.

- Прелестный ребенок, - тихо проговорил Уэллес. - А сейчас позвольте мне задать вопрос. Знала ли Элси на самом деле что-нибудь о себе? Доказала ли она, что знала?

- Ничего такого, что мы могли бы когда-нибудь доказать. Иногда она говорила: "Это все есть в книге; Вы не можете читать?" или "Вы уже достаточно часто слышали это; любой дурак должен это знать сейчас". Я уверен, что ребенок действительно мог читать к тому времени. Я появился на сцене позднее. Ну, короче говоря, Элси стала помехой общественности. Даже библиотекари иногда теряли терпение. Обычно Элси была тихой в библиотеке, но однажды, когда люди вытаскивали книги, она подошла и сказала: "Зачем Вам нужна эта макулатура?", и на следующий день, когда один человек случайно сказал библиотекарю, что только четыре человека когда-либо прочитали всю Британскую Энциклопедию, Элси неожиданно возникла у его локтя и сказала: "В таком случае я пятая и шестая. Я прочитала ее от начала и до конца дважды".

Фоксвелл остановился, чтобы закурить сигарету.

- Вы можете смеяться, - заметил он довольно холодно, - но это не шутка. Ребенок находится здесь, в психиатрической больнице, потому что люди не слишком долго считали это смешным. Ее дядя и тетя не управляли ею, и в конце концов они привезли ее сюда. Она была здесь год или около этого, когда я пришел и взял на себя руководство этой больницей.

- Она убегала?

- Они держали ребенка взаперти. Должны были. Но когда я пришел, я поступил иначе. Элси, сказал я, ты хочешь пойти в библиотеку? Ладно, если ты будешь хорошей девочкой, тебя не надо будет запирать. Никаких побегов, никаких вспышек раздражения, никакой дурной болтовни и я позволю тебе ходить в библиотеку и брать книги каждую неделю. Затем ты сможешь читать их здесь, в своей комнате или на воздухе в прекрасном большом саду. Именно так ты остаешься здесь, Элси, сказал я, и будь хорошей девочкой. Это подействовало довольно хорошо. Нам пришлось запереть ее пару раз, пока она не увидела, что я не шутил.

- Что она еще делает помимо чтения?

- Она пишет, - сказал Фоксвелл. - Что-то неразборчивое, что никто не может понять. Похоже на какой-то вид стенографии. Записи она хранит запертыми в ящике в своей комнате, а ключ носит на ленте вокруг шеи. Я разрешаю это, но время от времени ей приходится разрешать кому-нибудь просматривать их - чтобы убедиться, что там нет ничего необычного - спичек или другой контрабанды. Она знает, что если она не будет вести себя хорошо, она не сможет хранить их запертыми. Изредка она просматривает их и сжигает большую часть. То есть, конечно, кто-то другой сжигает их, а она стоит рядом и смотрит, как это происходит. У нее есть радио; ей нравится его негромкое звучание, так что с этим нет никаких проблем.

- Какой диагноз?

- Кто может сказать? Мы назвали его как-то для отчета.

- Каков ее коэффициент умственного развития?

- Мы никогда не узнаем. Она не отвечает. Более высокий интеллект, без сомнения, но без взаимодействия. Хотя сейчас мы отлично ладим. Я знаю, что она не будет делать, а что будет, и мы отлично ладим. Она не разговаривает, не отвечает на вопросы, не выполняет тесты и не участвует в играх. Но она убирает свою комнату, заправляет постель и все такое, она обучилась некоторым видам рукоделия, прекрасно шьет - шьет некоторые свои платья - она помогает в саду, и сейчас знает как вежливо разговаривать. "Элси, - сказал я, - никаких дерзких речей здесь, ты должна быть любезной с людьми, если ты хочешь, чтобы мы были любезными с тобой. Неважно, что ты думаешь, молчи, если не можешь говорить как леди". И она ведет небольшой вежливый разговор, когда ее тетя и дядя приезжают повидаться с ней, так любезно, как только можно пожелать. Я сказал ей, что она должна отвечать, когда к ней обращаются, быть любезной и не быть капризной и упрямой. Здесь нет других детей, но Элси все равно; она ненавидит детей. Она много не общается с другими больными, однако она, по-видимому, вроде бы заинтересовалась ими.