Утром в понедельник Ферн попыталась зрительно представить отца, который вернется, смущенный, как рыцарь, опоздавший к началу сражения и появившийся на поле битвы тогда, когда ему там уже нечего делать. Хорошо бы он попросил Элайсон уехать, но скорее всего, он попросит ее остаться. И если случайно столкнется с каким-либо удивительным явлением, то постарается найти этому любое объяснение, как бы нелепо оно ни было. Слегка угнетенная этими размышлениями, Ферн отправилась в деревню, якобы для того, чтобы запастись апельсиновым соком.
На обратном пути она увидела Элайсон, беседовавшую с мотоциклистом. Ферн, желая остаться незамеченной, постаралась пройти стороной. Мотоциклист подъехал к тротуару, Элайсон стояла на некотором расстоянии от него. Ее голос звучал резко и повелительно. Только позже Ферн вспомнила, что за все время беседы мотоциклист так и не поднял щитка своего шлема, закрывающего голову и шею, несмотря на то, что ему, наверное, было очень жарко. Тем более, что на нем еще были черные перчатки с крагами, черная кожаная куртка, блестящие черные джинсы и тяжелые ботинки. Его машина выглядела очень громоздкой, но она резко рванулась с места и в движении сразу обрела равновесие. Элайсон быстро пошла в Дэйл Хауз. Ферн, чуть переждав, тоже двинулась к дому.
— Я видела, как вы разговаривали с мотоциклистом, — сказала Ферн за ужином, с тайным желанием увидеть растерянность на лице Элайсон.
— Ты видела… Да!.. Мотоциклист. Он заблудился. Ему нужна была дорога на Уитби. Надеюсь, что я правильно указала ему направление.
— Она соврала, — позже сказала Ферн. — Он не спрашивал у нее дорогу. Он местный, мы его уже несколько раз видели.
Строители прибыли в то утро, когда Элайсон уехала в Лондон. Это были Ролло и два его помощника. Ферн и Уилл были разочарованы, когда увидели, что вечером, уходя, строители заперли дверь в амбар. Слишком дружеское поведение Ролло, особенно по отношению к Уиллу, стало еще более пугающим.
— Кто за это будет платить? — бормотала Ферн. — Папочка ничего не давал, кроме словесных обещаний.
В среду она решила, что необходимо все разузнать.
— Их наняла Элайсон, — доложила она Уиллу. — Это значит, что она в состоянии платить, хотя неизвестно, как она договорилась с папочкой. Конечно, он не откажется выложить денежки независимо от размера счета, ты же знаешь, какой он. И все-таки она сильно рискует. Интересно почему?
Но на этот вопрос пока еще не было ответа.
Рано утром следующего дня перед Дэйл Хаузом остановился очень длинный, очень белый автомобиль. Верх его был открыт, обивка сияла чистотой, металлические детали блестели, на них не было ни единого пятнышка. Он был так же неуместен на узкой йоркширской дороге, как акула в аквариуме. Волосы водителя сверкали так, будто они были хромированы, а светлый шелковый костюм, как будто сшитый специально для этого случая, выгодно обрисовывал его изящную фигуру.
При взгляде на него выражение лица миссис Уиклоу стало более чем суровым, а в глазах Уилла появилось насмешливое любопытство. Ферн настороженно поздоровалась с посетителем и сказала:
— Если вы ищете Элайсон, то ее нет. Она только сегодня уехала в Лондон.
— Я оказался здесь случайно, — сказал Джейвьер Холт. — Я навещал одного из своих лучших клиентов в Шотландии. Этим путем было удобнее возвращаться, и, честно говоря, я этому рад.
По мнению Ферн, его объяснение выглядело чересчур тщательно продуманным. Пожалуй, в этом не было необходимости.
— Думаю, ей трудно было отсюда уезжать, — продолжал Холт. — Деревня прелестна, дом очаровательный. Я знаю, как много значат для Элайсон такие вещи. Да, да, она мне говорила, как высоко ценит возможность жить в этом доме.
— Неужели? — сказал Ферн.
— Вы не предложите мне чего-нибудь выпить? — промурлыкал он. — Или хотя бы чашку чая?
— Чай, — сказала домоправительница, вежливо улыбнувшись.
Миссис Уиклоу подала требуемый напиток, ясно показав Ферн взглядом, что она готова кинуться на помощь, если Джейвьер переступит границы джентльменского поведения. Уилл, решив, что гость ему надоел, тихо удалился. Оставшись наедине с Холтом, Ферн со все возрастающей тревогой чувствовала смутную угрозу от его присутствия в доме. Блестящая внешность, вкрадчивая обходительность поведения, его манера слегка поддразнивать ее — все это настораживало.
— А вы не выпьете чего-нибудь? — допрашивал он, — Вы всегда выглядите такой скромницей, но я уверен, что это впечатление обманчиво.
— Вы знаете, что я могу выпить, — ответила Ферн. — В галерее вы видели меня с бокалом шампанского. Вы просто не обратили внимания.
— Прошу прощения. — Извинение было элегантным, но неискренним. — Дело в том, что мое внимание было поглощено вами, а не вашим бокалом. Вы меня интересуете. Совершенная дочь, руководящая беспомощным отцом, совмещая при этом преданность и расчетливость. Интересно, вы когда-нибудь ведете себя плохо? Вы можете выпить, но немножко, у вас есть друзья, но нет бойфренда. Верная картина?
— Может быть, — сказала Ферн. — В некотором роде. Только не понимаю, почему я должна показывать картину, как вы это назвали, — вам или любому другому незнакомцу?
