Дети Арахна - [17]

 - Как хорош наш король. Как мил в своем смущении и волнении. А она? Как прелестна!

 - Ты мучаешь меня, - едва выдохнула Свеллия.

 Пления-Лиэлла засмеялась:

 - А ведь недавно каждая из нас была так близка к сапфировой короне!

 - Молчи, … молчи, - простонала собеседница.

 Их разговор прервали музыканты, запев балладу, милую сердцу каждого антигуса.

 Юная королева вышла танцевать. Плавно поводя плечами и перебирая легкими сапожками, шитыми бисером, она пошла по кругу. Под ноги ей полетели монеты.

 - Ты не будешь с ней счастлив, Овэлл, – грустно обронила Дэла. – И не станешь с благодарностью вспоминать мачеху.

 Тонко и ядовито улыбаясь, Пления-Лиэлла снова зашептала на ушко соседке:

 – Забудь свою кручину. Колдунья Локта обещала молодому королю скорое изгнание, а юной супруге – бесчестье.

 - Так сказала Локта? – вздрогнула Свеллия. - Ты обращалась за предсказанием к этой страшной дэнгорской ведунье?

 Пления-Лиэлла кивнула и добавила:

 - Более того, я открою тебе тайну: она сама явится на свадебный пир, чтобы поздравить молодых. Но и без нее я скажу тебе, дорогая, что у этой пары нет будущего. Помнишь, когда все вышли из храма, так нежданно вдруг пролился дождь, и несколько его скудных капель упало на венок невесты? Это сулит несчастье браку. Но то, что произошло в самом храме – намного страшнее. Ведь Овэлл обронил кольцо! А это к смерти…

 - Ты как та старуха-ведьма, что кликает всем беду.

 - Тсс, – Пления-Лиэлла прижала палец к губам.  - Теперь притихнем до поры. Настало время подношений.

 Перед новобрачной, в серебряной чаше уже лежало яблоко на трех золотых монетах, подаренных отцом.

 Герцог Торув Бэг с сыном Гродвигом, кроме монет, преподнесли супругам ткани с чудесной вышивкой, шкуры соболей и лис, золотые кубки, и украшения. Стали поочередно подниматься и другие знатные жители Дэнгора, даря шитые золотом полотна, посуду, меха – все, чем была богата Антавия. Магнус Наррморийский с сыном открыли роскошный ларец из слоновой кости и жемчуга, полный сверкающих камней, а монахи обители внесли два овальных зеркала в бронзовых рамах с письменами и магическими знаками. 

 Затем из-за стола поднялись корнуоты и достали из ларей отборный жемчуг, самоцветы, серебряные слитки, драгоценный серебристый лисий мех, высоко ценимое в Антавии оружие Арбоша: мечи из голубой стали и огромные щиты.

 Наследники мхаров из Тмехта подарили молодым книги, статуэтки, вазы и благовония.

 Кифрийцы  развернули великолепные ковры, бархат, цветные коробочки с пряностями, что были в Сульфуре на вес золота…

 Но вмиг все голоса смолкли, как будто разом опустела огромная зала.

 Широко распахнулись двери. Один за другим вошли в них арахниды-оклусы, приближенные царя царей. И сам владыка Сульфура, в маске, закутанный в черный шелк, прошел к своему трону.

 Все поднялись, приветствуя его.

 Кхорх молча сел. Оклусы окружили господина. Когда служители внесли в залу тяжелые кованые сундуки, один из арахнидов приблизился к столу молодоженов и сказал:

 -  Великий Кхорх приветствует короля Овэлла и королеву Октэму. Прими дары его, прекраснейшая из невест! О таких подарках мечтает  каждая женщина в Сульфуре, получая лишь лен да грубую шерсть. Вот золотое полотно, тонкое и легкое, совсем невесомое, как золотая паутина, – материя, что появилась из ларца, полетела прямо на пол. – Вот кисея, достойная жриц Улхура. А это золотые украшения, которых не постыдились бы и боги. Взгляните на каменья! – с хрустальным звоном, вспыхнув множеством магических огней, рассыпались по серому полу рубины.

 - Кровь демона! – пронесся меж гостей возглас удивления и страха.

 Камни Улхура считались вестниками большой беды.

 Кхорх продолжал хранить молчание, наблюдая за сценой, что разворачивалась перед ним. Его красные губы, не прикрытые маской, кривились в злой улыбке.

 Королева Октэма, взяв кубок, наполнила его вином и медленно ступая, подошла к трону владыки.

 - Мы, короли Антавии, и мой народ, - сдержанно и учтиво произнесла она, - а также почтеннейшие гости Арбоша, Тмехема и Кифры, благодарим великого царя царей и повелителя Сульфура.

 Царь принял кубок и сбросил маску с лица. Новобрачная быстро опустила глаза, сжав губы, чтобы не вскрикнуть: глаза смотревшего на нее Кхорха были ужасны! Полные  страсти, сверкали они ярче улхурских рубинов.

 - Ты хороша, дева, - проговорил он низким, хриплым голосом и протянул руку с жесткими невероятно длинными, как у хищного зверя, ногтями.

 Замирая, Октэма дотронулась до протянутой руки похолодевшими губами.

 А Кхорх вдруг стремительно поднялся и навис над маленькой королевой, жадно и бесстыдно глядя на нее.

 И снова зазвучал страшный, потусторонний голос:

 - Ты тронула мое сердце, дева. Храня в душе твой образ, я удалюсь, чтобы ожидать новобрачную, которую я приглашаю взойти на мое божественное ложе этой ночью.

 Король помрачнел, но не посмел противиться словам и желанию Кхорха. Хотя он и презирал отца, за то, что тот отдал его мать на ложе арахнида, сам не отважился сейчас воспротивиться его желанию. Еще множество лет назад владыка заявил о праве на первую ночь и мог взять по своей прихоти любую девушку, любую невесту  или жену.