Дети Ангелов - [57]

Как Роберт ни старался, у него не получалось восстановить цепь событий. Он рассматривал два варианта. Первый — девчонка выбралась из поместья сама. Но этого просто не могло быть, он лично заглянул ей в черепушку и не увидел там ничего, кроме комка страха. Обыкновенная перепуганная до полусмерти сопливая девчонка, хотя сначала она показалась ему сильнее. Второй вариант — ей кто-то помог, проникнув в дом. Возможно, ее отец. Но тогда получается, что Жуковский способен в любой момент добраться и до него? Нет, этого не могло быть, потому что если бы был способен, то обязательно расправился бы с похитителем дочери. Во всяком случае, сам Сидорин не преминул бы разделаться с врагом.

Запись с видеокамер наблюдения ничего не дала, потому что система по непонятной причине отключилась в тот день, а когда снова заработала, то зафиксировала лишь удаляющийся по дороге «фольксваген».

С Жуковским надо было что-то решать. Роберт знал, где тот остановился в Москве, слежка вы явила адрес сразу после его прилета. Но когда Сидорин несколько дней назад захотел сам посмотреть на здание этого медицинского фонда, то еще в двух кварталах от него в голове у него возник шум, похожий на гудение пчелиного улья. Чем ближе подъезжала машина, тем сильнее становился гул, и Роберт приказал поворачивать назад. Он понял, что обитатели особняка могут не только шуметь, но и жалить не хуже разозленных пчел.

Зато теперь стало известно обиталище долгожителей, и Роберт решил первый же готовый к работе генератор установить в этом районе, чтобы одним ударом покончить и с долгожителями, и с Жуковским, потому что затея с поиском их по Москве провалилась. Окрыленный первым успехом у ворот генеральной прокуратуры, Сидорин целый день посвятил прочесыванию города, но не обнаружил больше ни одного долгожителя, после чего пришлось оставить попытки из-за дефицита времени.

Возобновилась и работа над проектом, приостановившаяся со смертью доктора Лифшица. Продолжил ее ученик доктора, молодой кандидат наук Чеботарев, один из свидетелей гибели старика. Работал он и за страх, и за совесть. Роберт провел с ним сеанс внушения, и теперь ученый испытывал мистический трепет перед хозяином. А еще Сидорин купил семье Чеботарева квартиру в хорошем районе Москвы, привязав его еще и благодарностью. Правда, домой Роберт его не отпустил, мотивировав задержание соображениями секретности. Для семьи Чеботарев уехал в срочную заграничную командировку.

Остальным свидетелям смерти доктора Роберт стер память об этом эпизоде, но то ли в силу не опытности в подобных делах, то ли по какой другой причине, задел что-то важное в их сознании. После этого они стали неспособны к творческой научной работе, и их можно было использовать, в лучшем случае, в качестве простых лаборантов. Неизвестно, понимал ли Чеботарев, что его ждет после завершения работы, но трудился он не покладая рук и обещал скоро выдать результат.

За всеми этими заботами Роберт ни на минуту не забывал о предстоящей встрече с финансистом из Женевы Карлом Вайсманом. Тем самым представителем закрытого круга западных банкиров и промышленников, письмо от которого получил недавно. Как ни странно, но интуиция совершенно ничего не подсказывала Сидорину, и он не понимал, чем привлек внимание этих людей. Но раз им заинтересовались, значит, он достиг какого-то определенного уровня, причем не только в финансовом отношении. Поэтому, решив не заморачиваться раньше времени, он стал готовиться к встрече.

Место встречи Вайсман выбрал сам, отклонив предложения Сидорина — его поместье или дом приемов одной из фирм Роберта. На правах приглашающего он выбрал офис московского представительства крупного европейского банка. Вышколенная прислуга провела Сидорина в уютный кабинет на шестом этаже здания в центре Москвы, где его ожидал Карл Вайсман. На первый взгляд этот человек был абсолютно никаким. Ничего примечательного во внешности — серый костюм, неприметное лицо нездорового серого оттенка, тускло-серые глаза. На вид — лет пятьдесят. Если присмотреться к пигментным пятнам на руках, можно накинуть еще лет десять — пятнадцать. Роберт обладал еще и вторым зрением, поэтому разглядел в невыразительных глазах банкира опыт многих поколений, а в поджаром мускулистом теле почувствовал недюжинную силу. Но настоящий возраст, как ни пытался, так и не смог определить.

— Рад познакомиться с вами, как это правильно сказать по-русски… наяву? Так, господин Сидорин? — оскалил в улыбке ровные, но желтоватые зубы Вайсман. — Ведь заочно я с вами знаком уже давно.

— Приятно слышать, — Роберт наклонил голову в знак признательности. Вайсман скромничал, его русский язык звучал почти без акцента. — Чем обязан такому вниманию?

— О, господин Сидорин! Ни один европейский банкир никогда не выпустит из вида персону вашего масштаба! Мы долго наблюдали за вашей деятельностью и пришли к выводу, что наши цели и интересы совпадают. У нас есть к вам некоторые предложения.

Вайсман заглянул в глаза Сидорину и добавил:

— Давайте звать нас просто Карл и Роберт, так будет проще.

— Пожалуйста, — кивнул головой Роберт. — Я готов выслушать вас, Карл.