Детектив США. Выпуск 11 - [20]

— Хорошо, — сказала она. — Сейчас хорошо, Марк.

Я нагнулся к ней. В этот момент хлопнула входная дверь.

Выражение лица Эйлы не изменилось. Я соскользнул с дивана и встал.

— Я… я лучше пойду.

— Он не возражает.

— Что?

— Питер не возражает. Я для него только натурщица. Останься.

Я покачал головой.

В комнату вошел Питер. Он размахивал рукой, держа в ней серебристый тюбик.

— Желтый крон! — ликующе заорал он.

Я был готов врезать ему в челюсть.

Питер начал наносить краску на полотно. Эйла приняла первоначальную позу. Через одну-две минуты она повернула голову и посмотрела на меня. Ее яркие алые губы изогнулись в улыбке. Потом она отвернулась. Длинные багряные ногти мягко поскрёбывали по дивану. Я слышал этот тихий звук.

Питер продолжал мазать полотно. Я вышел.

На Уилширском бульваре я заехал в ресторан для автомобилистов и с трудом впихнул в себя гамбургер, запив его черным кофе. Чувствовал я себя совсем нездорово. Посидел несколько минут в машине, размышляя о Энн Уэвер и о Эйле Вейчек и мне стало еще хуже. Потом поехал по бульвару к себе домой.

Мне пришлось растолкать привратника, дремавшего за столом, однако в конце концов я получил свой ключ и поднялся на лифте на пятый этаж. Войдя в комнату, захлопнул дверь и двинулся в темноте к маленькой настольной лампе справа от меня. Я нашел ее на ощупь, включил — и никакого результата. В комнате по-прежнему было темно, и я мысленно напомнил себе, что надо бы иметь запас лампочек.

Я пожал плечами и, шаря рукой по стене, добрался до выключателя. Нажал его и опять никакого результата, только легкий щелчок в темноте. Несколько мгновений я тупо смотрел в темноту, но потом почувствовал, как внутри меня нарастает беспокойство. Я автоматически втянул голову в плечи, вспомнив, что внизу свет был, да и холл на моем этаже был освещен. Я уже решил вернуться за револьвером, когда сзади меня воздух слегка заколебался и моя голова взорвалась.

Я плыл… плыл… в голове стучало и она протестовала, как будто ее зажали в тиски. В глазах мелькали какие-то неясные очертания, сердце бухало, голова наливалась кровью. Казалось, что череп увеличивается, сокращается, ноет и разрывается от боли. Рядом со мной послышалось какое-то движение, и я с усилием открыл глаза.

Я ничего не видел и плохо соображал. Хотел было приподняться, но не мог пошевелиться. Чувствовалось, что что-то прижимает меня к полу. Я потряс головой, темнота закружилась и я ощутил чьи-то руки на моей левой руке, причем не через пиджак или рубашку, а именно на коже. Я не помнил, чтобы я снимал пиджак. Сколько я здесь пролежал? Я снова попробовал подняться, разобраться, что случилось, что происходит.

Потом я почувствовал боль в изгибе руки. Она была неожиданной и острой, словно мне в тело вонзилась игла. В изгиб руки, в вену. Меня охватила внезапная паника, когда я вспомнил, как Брюс постукивал по руке и объяснял… Боль чувствовалась именно в том месте, где показывал Брюс. Нет. Я должно быть сошел с ума. Это невозможно. Однако я ощущал это странное давление и собрал все силы, пытаясь вырваться из невидимых пут.

Я по-прежнему ничего не видел, голова все также болела. Становилось все темнее и темнее. Казалось, что я лениво погружаюсь в теплую мглу, ныряю и плыву одновременно.

Я задыхался, потом мне что-то запихнули в рот. Стало немного легче. Голова уже не болела так сильно. Я устал и хотел расслабиться. Я так чертовски устал.

Глава 8

Зазвонил будильник, я приподнялся на локте и со злостью посмотрел на него. Семь утра — пора вставать. Я схватил ближайший ко мне будильник, нажал на кнопку звонка и снова лег в ожидании, когда загремит второй будильник и вытащит меня из постели.

Только в это утро второй будильник не зазвонил. В конце концов я с трудом продрал глаза и оглядел комнату. Посмотрел на будильник. Странно, он, видимо, остановился где-то после трех утра. Очевидно, я забыл его завести, хотя первый, тем не менее, поставил. Когда я просыпаюсь у меня не голова, а цементная плита, но сегодня я был дурее обычного.

Я зевнул и в голове застучало. Я тупо заморгал, поднял руку и нащупал наклейку на затылке. Тут я вспомнил Люсьена и второго бандита, который треснул меня вчера у Джея. Надо свести счеты с этими ребятами, может даже сегодня.

Черт с ними. Я дополз до кухни, поставил кофе, зевая, добрался до ванной комнаты и встал под душ. Через пять минут я окончательно проснулся и растерся толстым полотенцем. Я заметил небольшое красное пятнышко на изгибе левой руки. Немного болело, но оно было такое маленькое, что волноваться не стоило. Я прижег его йодом, зашел в кухню, налил чашку кофе, и пока он остывал, пошел одеваться.

Заглянув в шкаф, я выругался. Черт побери, куда подевался серый габардиновый костюм, который я надевал вчера. Обувные колодки не были вставлены в полуботинки, а почему-то валялись на полу. Я почесал затылок и огляделся. А, всё здесь. Одежда была аккуратно сложена и повешена на кресле, на полу под ним стояли мои начищенные коричневые полуботинки. Я уставился на них. Если у меня в глазах не двоилось и не троилось, я всегда вешал одежду в шкаф.

Я попытался пошевелить мозгами. Разве вчера вечером я здорово погудел? Один стаканчик у Джея, один с Энн — странная девица эта Энн. Хотя заинтриговывает. После этого ничего не пил. Встретился с Борденом, потом с Питером и Эйлой. Девочка, что надо. Никогда не видел такой коварной улыбки.