Детектив «Седьмой флот» - [3]

□□□

Панфилов сунул удостоверение в задний карман брюк и отрапортовал:

– Обязан уведомить – навел справки о полковнике Кучере. До пенсии вы служили в столичном розыске. Теперь руководите приватной юрфирмой. Источники донесли, что вам можно доверять.

– Интересно кто такие? Поведаете?

– Сами догадаетесь. Мои информаторы не только в Киеве, но и в Одессе. Достаточно сказать, кто инициировал ваш приезд.

– Кто же?

– Мой подследственный – Леонид Викторович Недоходов.

– Доход?! ‒ вырвалось от неожиданности. – Это Ленька про меня наплел?! Стоп! Почему подследственный?

Панфилов молчал, а меня атаковали воспоминания.

□□□

Коренной одессит и сынок именитого чиновника прослыл на курсе поборником разгульной беззаботности. Проще говоря – неунывающим пофигистом и массовиком-затейником с немым вопросом на хитроватой физии: «Что бы такое вытворить?».

Чудили мы нередко вместе, но исключительно в свободное от учебы время. Кутили в шумных компаниях, пытаясь побороть зеленого змия посредством уничтожения. Учиняли разборки с курсантами торговой мореходки – конкурентами на танцульках в парке Шевченко. Короче говоря, исполняли фортели, за которые опять же на пару отдувались перед начальником курса.

Теперь же разухабистая дорожка памяти привела меня в закоулок, который сторонился долгие годы. Причиной тому – хранившийся за семью печатями ярлык изменщика мужской дружбы. Похоже, само Проведение подтолкнуло в тупичок, чтобы развязать заскорузлый от времени узел.

Случилась эта мерзопакостная история накануне выпуска из школы. Будущие офицеры милиции стажировались в районных отделах угрозыска. На пару с Ленькой мы оттачивали оперативное мастерство в Жовтневом районе – самый центр Одессы. За неполную декаду Доход умудрился пару раз залететь по пьяному делу. Как ни удивительно – без моего участия.

Его отозвали со стажировки и неожиданно для всех отчислили из школы и уволили из органов. Случай экстраординарный! Изгоняли, как правило, за многократные нарушения дисциплины или неуспеваемость во время перевода на следующий курс. Но так, чтобы рассчитать вчистую, когда на носу выпускные экзамены – подобного не случалось. Особенно если учесть, что Недоходов-старший все еще занимал высокий пост в городском исполкоме.

Курсанты прибывали в недоумении и потрясении от жесткого решения руководства. Поползли слухи, будто всему виной личные неприязненные отношения замполита школы с Ленькиным отцом. В прошлом они служили в угрозыске, поддерживали дружеские отношения, но нежданно-негаданно меж напарниками пробежала черная кошка.

Как бы там ни было, но замполит умело и цинично обставил инцидент и преподнес таким образом, что сами курсанты осудили поведение однокурсника. Якобы никто не желает поручиться за Дохода и тем более пойти с ним когда-нибудь в разведку. В итоге формулировка прозвучала типично: «Дебоширам и пьяницам не место в рядах советской милиции!».

С вердиктом подобного содержания нужно было увольнять чуть ли не половину курса. Конечно, были среди нас паиньки и трезвенники, но большинство не брезговало опрокинуть стаканчик и «поводить козу». Мало кто не попадался за различные огрехи, а впоследствии не изображал святошу на заседаниях суда курсантской чести.

Наиболее гадостным оказался тот факт, что замполит назначил на роль общественного обвинителя Недоходова его закадычного кореша – то есть меня. Все случилось быстро и по-коммунистически неотвратимо. Бывалый политработник пару часов катался по мне танком, пытаясь расколоть и склонить к написанию повинки. Урезонивал не похабить себе судьбу и не хоронить заживо перспективу карьерного роста. В конце концов, я был сломлен, но не до конца. В объяснении начеркал, что виновным себя признаю, потому что с курсантом Недоходовым всегда заодно. То есть мы с ним – не разлей вода и два сапога пара. Поэтому поведение, позорящее честь советского правоохранителя – присуще обоим.

Фатальный вывод послужил главным обвинительным аргументом в деле. Получилось, что приговор вынес курсант Кучер, о чем замполит не позабыл уведомить Недоходова.

С тех пор мы не общались и не виделись, а перед выходом в отставку я узнал, что Ленька винит меня во всех своих бедах. Отчасти я с этим согласен. Ведь мог же тогда разрулить ситуацию, переговорив с корешем по душам? Мог! Почему отморозился? Интересный вопрос…

Вот и остался на душе у Дохода швартовый узел, сковавший намертво айсберг обиды со скалой обвинений, а Кучер отыскал в лабиринте памяти нишу, куда можно подолгу не заглядывать, убаюкивая оправданиями совесть.

Я знал, что Недоходову удалось восстановиться в МВД, получить офицерское звание и дослужиться до пенсии на должности старшего опера одесского следственного изолятора. Так же как в молодости, он не хило закладывал за воротник, отчего избегал сотоварищей.

□□□

Возвратился в текущий момент времени, получив тумак виртуальным обухом по голове.

– Недоходов в пьяном угаре убил бывшую жену, – известил Панфилов.

‒ Да ладно! Ленька не способен…

‒ Будто вы недавно виделись, – парировал следователь. – По делу стопудовая доказательная база. Хоть сегодня могу предъявить обвинение, но что-то удерживает. Толком не мог понять, пока вы не подсказали.