Детектив и политика. Выпуск №2(6) (1990) - [150]

2. Профессор Радиче считает, что советские инакомыслящие теряют доверие и престиж, если они не заботятся о свободе повсюду, где ее угнетают.

В действительности большинство советских инакомыслящих понимают неделимость свободы и выступают против насилия во всем мире, откуда бы оно ни исходило справа или слева. Вот примеры: Юрий Галансков перед посольством США в Москве устроил демонстрацию против введения американских войск в Доминиканскую Республику; моя жена и я пикетировали английское посольство, протестуя против английских поставок оружия в Африку как против одной из форм неоколониализма; советская группа Международной Амнистии защищает политзаключенных не только в Югославии и в Шри-Ланке, но и в Уругвае и в Испании, где ей уже удалось добиться освобождения нескольких коммунистов; весной этого года двадцать инакомыслящих, в том числе академик Сахаров, профессор Орлов, доктор Турчин, генерал Григоренко и я, обратились с письмом к президенту Уругвая, протестуя против пыток в уругвайских тюрьмах. Кстати сказать, право подписать это письмо получили только те, кто не боится выступать в защиту политзаключенных и у себя на родине, в СССР.

Но вот обратный пример — когда тот же Юрий Галансков был сначала заключен в лагерь за состояние самиздатского сборника, а затем умирал в лагере из-за того, что ему не оказывали медицинской помощи, ни И КП, ни другие левые партии Запада ничего не сделали для его спасения. Галансков называл себя и был по своим убеждениям пролетарским демократом, его трагическая смерть упрек не только ИКП, но и всем западным левым.

Мы думаем о свободе для всех в мире, но мы понимаем, что когда чилиец получает возможность публично выступить — он прежде всего говорит о Чили, индонезиец — об Индонезии, испанец — об Испании. Почему же профессор Радиче удивляется, что я говорил о нарушении прав человека в СССР, а не в других странах? Профессор Радиче забыл также, что дискуссия состояла из вопросов и ответов и я мог говорить только о том, о чем меня спрашивали. Если бы кто-либо из журналистов, например член ИКП господин Сприано, спросил меня об отношении советских инакомыслящих к преследованию свободы в Чили или Уругвае, он получил бы недвусмысленный ответ. Но господин Сприано не задал мне этого вопроса, он был задан профессором Радиче уже после дискуссии и сам же профессор Радиче дал на него неверный ответ.

И если Движение за права человека в СССР, несмотря на свою малочисленность, постоянные аресты и высылки его участников, находит все же силы, чтобы помогать политзаключенным правых диктатур, то находит ли силы полуторамиллионная ИКП, чтобы помогать политзаключенным в СССР и в других восточноевропейских странах? Чем, например, ИКП помогла коммунисту Григоренко, который провел пять лет в тюрьме и психбольнице только за то, что он представляет социализм иначе, чем господин Брежнев? Ведь и господин Берлингуэр представляет социализм иначе, чем господин Брежнев.

3. Профессор Радиче негодует, что я назвал СССР самой консервативной и реакционной страной в мире и что таким образом я стал на дорогу антисоветизма, по которой легко скатиться вниз.

Я считаю консервативным режим, который не хочет проводить в своей стране никаких реформ, а если при этом режим пытается свести на нет предыдущие реформы и преследует всех, кто подвергает его малейшей критике, то это реакционный режим. 1956 год — год десталинизации — был началом несбывшихся надежд и незавершенных реформ, а последующие двадцать лет, несмотря на быстрый рост военной мощи и медленный рост благосостояния, не привели ни к каким социальным изменениям в СССР: советский человек не стал более свободным, советская экономика — более эффективной, советская наука после запуска первого спутника сдала свои позиции, даже отношение КПСС к другим компартиям не стало более терпимым, о чем свидетельствует хотя бы цензура речей господина Берлингуэра в "Правде”. А ведь еще полтора десятилетия назад та же "Правда" полностью напечатала политическое завещание господина Тольятти. Вот почему я говорю о реакции, а не о прогрессе в СССР.

Не приму упрека и в антисоветизме. "Советский" происходит от слова "совет" — Советы были созданы во время первой и второй русских революций и включали представителей всех социалистических партий, большевики составляли в них меньшинство. Когда Ленин выдвинул лозунг "Вся власть Советам!" речь шла именно о власти многопартийных советов, а не о власти одной партии. Но постепенно большевиками вся реальная власть Советов была ликвидирована, и они превратились в простой придаток компартии. Поэтому в 1920 году кронштадтские матросы выдвинули лозунг "За советскую власть без коммунистов!".

Демократическая оппозиция в СССР не выдвигает такого лозунга. Многие советские коммунисты понимают необходимость демократизации, а многие советские демократы сознают, что компартия, очистившись от бюрократов и карателей, может играть достойную роль в жизни страны. Поэтому я, как и многие мои товарищи, считаю своевременным лозунг, за советскую власть, в том числе и с коммунистами! И хотя на свободных выборах КПСС едва ли получит столько голосов, как ИКП, она все же — соревнуясь с другими партиями сможет сыграть более конструктивную роль, чем играет сейчас.