Детектив и политика 1991 №4(14) - [83]

— Не думаю. После разгрома, который ты учинил у Бэйнемов, он на какое-то время затаится. Если ты прав и на его совести и в самом деле четыре убийства, в настоящее время он накопил достаточно средств, чтобы позволить себе не идти на возможный риск. Разве что… разве что решится напасть на тебя. Увы, это весьма правдоподобно.

— Какая честь для меня!

— Тут не до шуток. Если это и в самом деле матерый, опытный убийца, он сумеет выбрать момент с минимальным риском для себя и с максимальными шансами на успех.

— Что с того? Ведь теперь и вы знаете о нем все.

— Но он об этом не знает, — грустно улыбнулся инспектор. — Для него ты представляешь единственный источник опасности. Мне бы хотелось, чтобы ты помнил об этом и соблюдал осторожность.

— О'кей, буду соблюдать осторожность, только уж вы постарайтесь, чтобы начали расследование.

— Сделаю все, что в моих силах.

— Я тоже.

По дороге домой Лемон размышлял о тех преимуществах, которыми обладает преступник по сравнению с органами правопорядка. Он всегда руководствуется субъективными причинами, часто поступает нелогично, действует быстро и жестоко, его не останавливают соображения морали и законности. Полиция, расследуя его преступления, медленно идет по следу, выискивая шаг за шагом улики, косвенные доказательства преступления, дорожа каждой мелочью, расспрашивает множество людей, которые хоть в какой-то степени могут пролить свет на происшедшее. И при этом всегда старается соблюдать объективность. "Удивительно, что при всем при этом Скотленд-Ярду все же удается иногда поймать преступника", — на этой оптимистической ноте закончил Лемон свои размышления.

* * *

Рэнделл позвонил Лемону и сообщил, что Адальберт Спенсер будет ждать его сегодня в четырнадцать часов. Поскольку в распоряжении Лемона оставалось довольно много времени, он решил использовать его для расширения своих знаний в области биоэнергетики, о которой имел весьма смутное представление, — надо же "подковаться" перед встречей со специалистом в этой области. Следовало бы, конечно, поехать в библиотеку, но Джек выбрал проторенный путь и отправился в редакцию, где попросил архивариуса принести ему материалы на данную тему.

— Поверхностно, зато много, — буркнул он, взглянув на пять толстенных папок, которые с трудом приволок коллега.

— Ты намерен писать докторскую? — поинтересовался тот.

— Нет, сочинение на аттестат зрелости.

— Лучше поздно, чем никогда, — засмеялся архивариус и оставил Лемона наедине с его папками.

Самым трудным было отделить зерна от плевел. На интересующую Джека тему написано было много, и, как он заметил, особенно много материалов появлялось из года в год в середине июня, вместе со статьями об НЛО, чудовище из озера Лох-Несс и прочих чудесных явлениях — вундеркинде из Челси, который гнул ложки силой воли, о ясновидцах, предсказателях, астрологах, всевозможных целителях и прочем. С наступлением августа количество таких материалов заметно уменьшалось, они, как заметил Лемон, заполняли страницы газет и журналов в "огуречный сезон". Именно в этот период появлялись целые стаи журналистских "уток" на излюбленные темы. Просматривая их по диагонали, Джек выискивал в этом море информации достойные внимания серьезные материалы. По мере их изучения интерес Джека к теме все возрастал. Прошло два часа, и теперь Джек Лемон уже имел некоторое представление о биоэнергетике, биополях и принципах работы так называемых экстрасенсов. Попались ему материалы и об Адальберте Спенсере, который, оказывается, был более известен как теоретик предмета, а не практик. И в самом деле, куда ему было до таких асов в своей области, как Клифф Гаррис, который исцелял больных мгновенным прикосновением. Нет, такое Спенсеру было не под силу. Не признавал он и группового лечения методом образования "биоэнергетических цепочек". Не умел он заряжать воду и другие предметы. Его метод был похож на тот, которым пользовались Кулагина и Ольга Уоррел, как и они, он занимался индивидуально с каждым больным, отдавая ему много времени. В день ему удавалось принять не более двух больных, и то, говорил он сам, после сеансов он чувствовал себя как выжатый лимон. Судя по материалам прессы, он успешно излечивал патологию позвоночника, запущенную мигрень, расстройства вегетативной нервной системы. Пробовал Спенсер свои силы и в борьбе со злейшим врагом — раком. Из нескольких десятков больных — а это были случаи, признанные официальной медициной безнадежными, — троих он вылечил. Зато несомненным был его успех в лечении упомянутых выше недугов. От желающих попасть на прием к Спенсеру не было отбоя, люди записывались на несколько лет вперед. Только теперь, прочитав об этом, Лемон по заслугам оценил помощь, которую оказал ему Рэнделл, добившись для Лемона приема у столь знаменитого экстрасенса.

Придя к выводу, что теперь он знает достаточно о предмете разговора, чтобы не опозориться перед знаменитостью, Лемон с трудом затолкал в папки газетные вырезки и вернул их архивариусу.

* * *

По дороге к Спенсеру Лемон заехал в больницу, но на сей раз ему не удалось увидеть Памелу. Как раз в это время собрался консилиум врачей, и сестра решительно преградила дверь молодому человеку, заявив, что, если даже он и войдет силой, его все равно вышвырнут за дверь, а ее — с работы. Пришлось покориться. Джек убедился лишь, что этот консилиум не был вызван ухудшением состояния больной, а был обычной медицинской консультацией, особенно необходимой в столь сложном случае. И тем не менее на встречу с Адальбертом Спенсером он ехал с тяжелым сердцем.