Детектив и политика 1990 №6 - [117]

Это спрятанный в микрокассету Шевчук вместе со своим "ДДТ" электрическими разрядами "Революции" прорывался сквозь крохотные наушнички в ушах Спецкора. Он любил "ДДТ" и "Аквариум". Эти ребята не мешали думать и в нужный момент подпитывали кровь адреналином.

— Ненавижу революции, — сказал Спецкор, печально осматривая из окна автомобиля следы недавней зимы. — Все они одинаковы. От них воняет дерьмом и смертью

— Просто их ослепило солнце, — сказала жена Старого друга, — вот увидишь, когда их глаза привыкнут к свету, они наверняка уже не будут такими жестокими.

— Госпожа, я не буду ставить машину в гараж, — сказал пожилой шофер в каракулевой национальной шапке, которые у нас носят зимой офицеры из генерального штаба, — может быть, она вам еще понадобится.

Потом посмотрел на Спецкора и добавил:

— Революция — хорошо.

— По-моему,'твой шофер из местного КГБ, — сказал Спецкор жене Старого друга, когда они поднимались по широкой заснеженной лестнице старого дома.

— Здесь это называется секуритате, — ответила она не оглядываясь. — Я знаю, что он оттуда.

За тот год с небольшим, что Спецкор не видел своего Старого друга, он еще больше прежнего исхудал, сделался каким-то дерганым, усталым до болезненности. И водку стал пить не только по вечерам, но и днем, и даже с утра. Впрочем, его можно было понять. Иначе бы он просто рехнулся. "Раньше Москве было насрать на то, что здесь происходит. Москва требовала кисель. И мы ей его выдавали. Но когда все это случилось, они из меня душу вытряхнули. Сплю по два часа. Допингую. Но мне в кайф. Потому что это настоящая работа. Не то, что раньше". И он снова подливал домашнюю ракию в пустеющий стакан. "А знаешь, как встречали Рождество? Кругом стрельба. Танки по улицам носятся. На соседнем доме автоматчик засел. Трассеры по небу, ну как салют! Я спрятал своих в коридоре на втором этаже. Там стенки двойные. Если даже откроют по дому огонь — не пробьют. Только из пушки. Сидим, ждем, что дальше будет. Время от времени бегаю на чердак. Открою слуховое окошко: небо черное, звезды вот такие — падают и свистят. Потом тасёры[16] приехали. А, хер с ним, думаю: убьют так убьют. Сели за стол вот здесь и загудели до самого утра. Все живы-здоровы. Только Кешу где-то ранило. Это наш кот — Кеша. Местный революционер, язви его в душу мать".

Где-то в соседней комнате заскрежетали по сырой брусчатке тяжелые танковые траки, застучал АКС. Кто-то крикнул: "Не стрелять! Это провокация!" и еще "Пошел ты!". Снова застучал АКС. Только теперь совсем близко, в самое ухо. Ухнула базука. "Унесите раненого, унесите его отсюда!" — кричал все тот же голос, что прежде просил не стрелять. Но тут опять ухнуло, и голос оборвался на полуслове.

Спецкор сидел к звукам спиной, и, несмотря на две рюмки выпитой ракии, у него все равно что-то неприятно посасывало внутри. Он понимал, что телевизионный АКС ни ранит его, ни контузит. И все же это поганое ощущение, когда стреляют и убивают кого-то прямо за твоей спиной.

Старый друг не смотрел в телевизор. За те несколько дней, что минули с двадцать первого декабря, он все это видел живьем. Он уже привык к революции, и ее тошнотворный запах не вызывал в нем аллергических приступов. Или, может, он топил их в водяре?

— Старик, скажи честно, — спросил Спецкор, — ты-то хоть понимаешь, что здесь случилось?

— Случилось большое дерьмо, — сказал Старый друг печально, — во — Вуди Вудпекер!

Теперь по экрану телевизора метался сумасшедший американский дятел Вуди и орал свою дурацкую песенку. И это было все же лучше, чем предсмертный храп солдата на бульваре Магеру.

IV

Сначала они ехали на машине по узким и таким скользким улочкам, что они больше напоминали ледяные русские горки. Особенно когда тормозишь. Дело в том, что во время правления Сапожника в Городе Луны от снега чистили всего лишь одну улицу, ту самую, по которой он проезжал из резиденции во дворец и обратно. Остальные, по гениальному замыслу градоначальников, к весне несомненно оттают сами по себе. Так оно в общем-то и происходило. Но сколько людей гробилось, ломало себе руки и ноги — не сосчитать. В конце концов, местные жители даже сконструировали для своих сапог и ботинок специальные противоскользящие устройства. Тем и спасались. Или просто смирились, что в этой стране будет скользко всегда.

На Университетской площади Старый друг отпустил своего гэбиста-водителя, и они со Спецкором пошли пешком на площадь Дворцовую.

И хотя со дня последних боев прошло уже больше недели, прошел дождь и снег, казалось, война в городе еще не окончена, что нынешний день — лишь короткая передышка, а с наступлением темноты дворцовые развалины вновь оживут призраками вооруженных автоматами Калашникова коммунистов и вновь они возьмут на мушку собственный народ. Сообщения о таких случаях то и дело мелькали в свободной прессе и по телевидению. Говорили, что эти террористы — бывшие сотрудники Сапожниковой секуритате. Но кто они на самом деле — знали немногие. Казалось, развалины и руины стреляют здесь сами по себе. И прямо в голову. Позднее выяснилось, что это были люди из команды USLA — спецподразделения по борьбе с терроризмом, входящего в состав Пятого управления Департамента госбезопасности и подчинявшегося лично министру внутренних дел страны и жене Сапожника. Но какая разница, от кого схлопотать в башку "думдум" — от террористов или от тех, кто с ними борется. Тем более когда входишь в развалины.