Детектив и политика 1990 №5(9) - [133]

Яцек оказался под давлением не только "фракции твердолобых", но и роно. Вмешательство роно в этой ситуации было обоснованным, но, как считает Яцек, оно носило слишком тотальный характер. Как он мог в такой ситуации сохранить хотя бы видимость единства коллектива центра? Как защитить существовавшее до сих пор чувство раскованности и свободы? Только ли в обход существующих правил? Яцек имел право принимать на работу только людей с дипломом об окончании вуза, а ведь бывают прекрасные специалисты без диплома. Как поступить в такой ситуации? Он хотел брать на работу учителей с испытательным сроком, но это было невозможно по существующим правилам, это не предусматривалось хартией учителя и т. д. Надо было еще выполнять учебную программу, которую не так-то просто приспособить к школе такого рода. И наконец, возникла дилемма: как будут складываться взаимоотношения между SOS и роно, имеет ли он право вмешиваться, контролировать, требовать, чтобы центр действовал так, а не иначе?

Яцек пришел к выводу, что, по существу, он не этого хотел. Он не так представлял себе на практике работу SOS. Прежде всего рто должно быть учреждение, в котором молодежь находилась бы под опекой, получила бы шанс найти внутреннее равновесие, установить прерванный контакт с действительностью, вернуть доверие к позитивным ценностям, к добру и человечности. И наконец, включиться в нормальную общественную жизнь. Нужно ли загубить эту цель во имя концепций, выдвигающих на первое место школу, учебу и дисциплину? Разве идея воспитательного процесса, опирающегося на партнерство, непосредственный контакт с другим человеком, — это только утопия? А идея создания острова, на котором самыми главными были бы дружба, культ искусства и природы, — только мечта?

Яцек решил уйти из SOS. Ему не удалось претворить в жизнь свою мечту, за что боролся столько лет. Он не видел для себя места в околоцентрической модели центра, превращенной в разросшееся учреждение системы просвещения.

В 1984 году начался период интенсивной работы над другой концепцией SOS, отличающейся от его. На место лидера в это время претендовал один из воспитателей, Михаил Ольшаньский. Именно ему Яцек предложил взять на себя функции директора центра.

SOS продолжает работу

Сохранился стиль непосредственных, свободных контактов, атмосфера терпимости и дружбы. Каждого, кто посетит центр, очарует, а иногда и удивит разноцветность одежды, так отличающейся от серой одежды улицы, шокирует обращение к директору — "Мишка", смутит невозможность отличить персонал от учащихся. Вместе с тем сформулированы четкие требования, а их невыполнение влечет за собой исключение из школы. Исключенного, однако, не выбрасывают на улицу. О нем продолжают заботиться, стараются направить на лечение, иногда помочь в освоении пропущенного материала и поступить в школу второй раз. Благодаря тому что существует центр, многие молодые люди закончат школу, а у многих из них, кто школы как таковой не окончит, есть шанс справиться с трудностями, найти хоть какой-нибудь смысл в жизни. Конечно, многие останутся в проигрыше, не найдут своего места в центре, несмотря на огромные усилия персонала; и часто из-за ошибок, допущенных в воспитании, из-за внутренних конфликтов, непоследовательности будет упущен шанс оказать помощь.

Яцек в настоящее время ведет подготовку психологов и педагогов, занимающихся профилактикой.

— Вместо того чтобы с огромным трудом распутывать то, что накопилось годами, лучше создать систему психологической помощи для родителей и неуравновешенной молодежи. Можно также помогать при снятии стрессовых ситуаций в школе, повышать восприимчивость и прививать учителю психологические навыки.

Под эгидой Польского психологического общества и в сотрудничестве с Министерством просвещения и воспитания Яцек Ячевский реализует большую образовательную программу, в основу которой положены методы психологической групповой тренировки. С сентября 1986 года несколько сотен психологов и педагогов начали работу по решению своих профессиональных проблем. Разработаны творческие, авторские концепции терапевтических клубов, социотерапевтических клубов и других форм психологической помощи.

Станет ли Яцек в будущем пытаться создать новый центр социотерапии, в котором снова возникнет община разных чудаков, ищущих дружбы, понимания и помощи?

— Пусть это останется тайной, — отвечает он.

Андрей Горохов ПАНКИ: ВЗГЛЯД ИЗ МОСКВЫ

© Андрей Горохов. 1990

Ленинградская легенда о происхождении панк-движения утверждает, что на территории СССР первые панки появились в Прибалтике в начале 80-х. Эстонские панки были 13-14-летними подростками, носившими самодельную одежду — "самострочный прикид", довольно вычурную и сварганенную с вызовом общественному вкусу. Некий эстонский панк носил куртку, сделанную из подошв зеленых резиновых тапочек. Это были очень смирные и веселые ребята, и панк-стиль был для них своеобразным маскарадом.

Первыми ленинградскими панками стали Свинья, Цой (будущий лидер рок-группы "Кино"), Рыба и Птеродактиль. Панк-стиль становится стилем эпатажа, вызова, неадекватной реакции и злобной пародии. Панк-стиль в Ленинграде был реакцией против сытых спекулянтов — мажоров, хай-лайфистов, золотой молодежи, носившей вещи западного производства, которые приобретались ими на валюту. Пытаясь найти свое "я", преодолевая ложные интересы и вкусы, стремления и привычки, ленинградские панки стремились путем неадекватного поведения избавиться от комплекса неполноценности и найти свое место в тотальном застое. Сочетая горькие жалобы на свое униженное существование с эпатирующим, но однообразным поведением, панки вели жалкую жизнь. За это бодрые металлисты их прозвали "слизняками". Панки обижались, но были всегда биты. Ведь сила на стороне металлиста, который менее обделен мамой-природой и папой — совслужащим. Но экзистенциальная правда всегда была на стороне панка, которому открыты глубочайшие прозрения в собственное существование и в свою судьбу, от чего металлист надежно застрахован не столько псевдогероическим мифом, сколько выездными родителями, привозящими из-за бугра куртку с клепками и модные диски. Впрочем, это справедливо лишь для столичных металлистов. Провинциальный металлист, затерроризированный спекулянтами и милиционерами, мало чем отличается от рядового советского панка.