Детектив Франции - [56]

«Все это казалось нереальным, — скажет Клод позднее, — эта долина, названная Адской, эта зловещая декорация, это жгучее солнце, эти обезумевшие стрекозы и, наконец, этот труп».

Он медленно повернулся и направился к тому месту, где оставил Николь.

В 14 часов 10 минут, то есть часом раньше, на автостраде № 99, неподалеку от Плана д'Оргона, произошло дорожное происшествие. Исполнив обычные формальности и эвакуировав раненых, сержант Мэзерак, командующий жандармским отделением в Сен-Реми-де-Провансе, сел в «эстафету» и проехал уже два километра, когда послышался треск радиозуммера.

— Слушаю.

— Аджюдан, мне только что позвонили из кафе «Три вяза», в Бо. Один турист обнаружил в Адской долине труп женщины.

— Хорошо, — сказал Мэзерак. — Мы отправляемся прямо туда. Впрочем, это по дороге.

Он уже собирался повесить микрофон, но передумал и спросил:

— Женщина молодая или старая?

— Молодая. Похоже, что ее задушили, если я правильно понял.

— Это меняет дело. Немедленно позвоните в Тараскон. Постарайтесь связаться с прокурором… Хотя в воскресенье вряд ли вам удастся, но тем не менее попробуйте. Свяжитесь также с майором Лавернем и передайте ему, что я отправился на место преступления.

Он повесил микрофон и задумчиво посмотрел на дорогу. Его шофер, жандарм Венсан, ехал молча.

— С чего они взяли, что она была задушена? — спросил Мэзерак спустя некоторое время.

— Возможно, ее осмотрел врач.

— Да, действительно. Ладно, на месте разберемся. Через двадцать минут все станет ясно, — добавил он, посмотрев на часы.

Аджюдану Мэзераку было сорок шесть лет. Он был невысоким, сухим, жилистым, с крепкой шеей, двумя большими складками на затылке, с редко улыбающимся ртом и жесткими усами. Мэзерак был типичным представителем своего родного Беарна, и говорил он с ярко выраженным беарнским акцентом. Взобравшись на скалистые камни с проворством, поразительным для человека его возраста, он сразу заметил задранную юбку жертвы, и первая мысль, пришедшая ему в голову, была мысль об изнасиловании. Тот факт, что на жертве не было трусов, убеждал его в правоте своей гипотезы. Он подумал, что трусы должны быть где-нибудь неподалеку, и, поднявшись, внимательно осмотрел место вокруг трупа, но ничего похожего не обнаружил. Надо будет прочесать местность, подумал он, а кроме того, ему понадобится много людей, так как в подобном месте каждое углубление, каждая неровность почвы таили укрытие, западню как на равнине, так и в лесу. Вероятно, можно будет попросить помощи у летчиков Салона, но прежде всего следует тщательно осмотреть труп.

Черная полоса на шее была отчетливо видна и не оставляла никаких сомнений в причине смерти. Кроме того, на лице девушки были следы ударов, один в левой височной части, другой у основания черепа. Три длинные позолоченные цепочки спускались почти до самого пупка. Расстегнутая блуза в верхней части напоминала мужскую сорочку с закатанными рукавами, но заканчивалась наподобие ризы, прикрывая пояс юбки. Талия была перехвачена толстым кожаным ремнем, напоминающим военный. Весь костюм был довольно пестрым, от оранжевых до светло-бежевых оттенков (записал он позднее в рапорте), на ногах — кожаные сандалии с ремешками.

Аджюдан Мэзерак выпрямился и подошел к тирольской сумке. Он осторожно вынул из нее аккуратно уложенные вещи и положил их на землю рядом с собой: замшевую куртку с бахромой, ковбойскую сорочку, полотенце, предметы туалета, карту, школьную тетрадь. (Сменных трусов он не обнаружил.) На самом дне рюкзака он нашел то, что искал: документы, удостоверяющие личность.

Это был американский паспорт. Мэзерак медленно переворачивал листы большим пальцем. Девушку звали Кандис Страсберг, возраст — двадцать два года, адрес: Калифорния, Сан-Франциско, Гринвич-стрит, 531. Затем следовали страницы, покрытые печатями виз, последняя из которых была проставлена при въезде во Францию, в порту

Гавр, 11 июля. Взгляд Мэзерака на несколько секунд задержался на фотографии. И хотя какие бы то ни было сомнения полностью исключались, тем не менее было определенное различие между лицом убитой и лицом на фотографии, сделанной несколько лет назад. Волосы были длинными и пышными, с челкой, ниспадающей до бровей в стиле Жанны д'Арк, черты лица более детские, но главное заключалось во взгляде, навсегда стертом с лица жертвы. На снимке глаза ее блестели с ироничным задором, улыбающийся рот открывал два ряда ослепительно белых зубов, контрастирующих с загорелой кожей. «Бедная девочка», — подумал Мэзерак, закрывая паспорт.

Он продолжил осмотр содержимого сумки, открыв два глубоких боковых кармана. Сейчас он искал деньги, кошелек, бумажник, чековую книжку, аккредитивы. Он ничего не обнаружил и снова перевел взгляд на тело, чтобы проверить, не было ли карманов на юбке и блузке. Их не было. Тогда мысль об изнасиловании дополнилась мыслью о краже. Мэзерак снова аккуратно уложил вещи в сумку, думая, что дело не так просто, как казалось на первый взгляд. На самом деле у него не было никаких оснований так думать, не считая интуиции. В этот момент со стороны тропинки послышались голоса. Мэзерак взобрался на камень и увидел приближавшуюся группу людей. Он узнал прокурора Деларю и пошел к нему навстречу, чтобы помочь перелезть через каменные глыбы.