Десятый самозванец - [132]
Писарь взял Степаниду-Соломонию под руку и повел к двери, но вывести не успел. В пыточную, едва не опрокинув и старуху, и писаря, вломился Петр Протасьев — в распахнутой шубе, с саблей на боку и с красной — то ли от мороза, то ли от водки, мордой. Завидев Акундинова, дворянский сын радостно заорал:
— Попался, сучий сын, самозванец драный!
— Кто пустил? — привстал из-за стола дьяк.
Вслед за Протасьевым втиснулся смущенный караульный:
— Рвался он сильно, удержать не смог. Ну, не стрелять же в такого? — виновато сказал стрелец и потянул за рукав незваного гостя: — Пойдем отседова, господин дворянский сын. Не положено тебе тут.
— Да пошел ты к медведю на ухо, — отмахнулся Протасьев, сбрасывая руку… — Я же за выб…м этим куда только не ездил! Где я его, пса худого, только не искал! — Потом, оборотившись к Иванову, сказал: — Нет, ну ты подумай, а? Я ж за ним и в Молдавию, и Италию, и в Польшу, ровно за товаром каким.
— Ты бы еще, холоп, Сечь Запорожскую вспомнил да город Чигирин, — усмехнулся Тимоха и ехидно поинтересовался: — Рубец-то не чешется?
Протасьев провел рукой по свежему шраму, а потом принялся яростно пинать лежащего:
— Я тебя, сучий сын, б… худая, сам в землю урою, — приговаривал он, отшвырнув в сторону попытавшегося остановить избиение стрельца. — Я из тебя сам кишки выдавлю.
— Да что же ты делаешь! — закричала инокиня, пытаясь оттащить в сторону озверевшего Протасьева, но, получив удар локтем, упала на пол.
— Я тебя, сын дворянский, завтра же батогами прикажу поколотить! — осерчал Алмаз. — Выдь отсюдова.
— Отстань, Алмазка, — огрызнулся Протасьев. — Ты еще покамест не начальник мне, чтобы в батоги-то велеть.
— Ладно, завтра поговорим, — разозлился Иванов и прикрикнул на палача: — Чего стоишь? Оттащи его!
Кат, взяв за плечи Протасьева, отшвырнул того в угол, как куль с зерном.
— Да ты меня, сына дворянского, ударить посмел?! — заорал на ката Протасьев, вытаскивая саблю. — Зарублю на хрен!
Сзади, из темноты, неслышно, как медведь, появился помощник палача. Парень поднял кулак и опустил его на голову буяна, отчего тот сразу же обмяк и медленно осел на пол.
— Живой? — озабоченно склонился кат над Петром и, убедившись, что тот дышит, выговорил помощнику: — Ты чо, Кузька, бьешь-то, ровно быка на бойне.
— Ну а чо делать-то было? Ждать, пока он тебя зарубит? — отозвался тот, осматривая ушибленный кулак.
— Куда его? — поинтересовался кат, показывая на стонущего и начавшего трезветь Протасьева.
— Выкиньте его отсюда, — распорядился дьяк. — А будет ерепениться, так в морду дай.
Подручный вместе со стрельцом подняли дворянского сына и потащили его на улицу. Кат, взяв с пола упавшую саблю, пошел было вослед, но был остановлен дьяком:
— Саблю-то тут пока оставь. Как протрезвеет, так и отдам. А ты чего сидишь? — рыкнул Алмаз Иванович на писаря. — Посмотри, вор-то как там? Может, помер уже?
Акундинов, о котором в суматохе подзабыли, лежал на боку и судорожно кашлял, сплевывая кровь и выбитые зубы. Попытался было вытереть лицо, но вывернутые суставы только добавили боли. Мать, подползшая к нему, попыталась взять голову непутевого сына и положить себе на грудь, но тот отпихнулся.
— Иди отсюда, матушка, — устало проговорил дьяк и кивнул палачу.
— Давай вставай! — бережно приподнял кат старуху и вывел ее за дверь, бросив вдогонку: — Нечего тебе тут смотреть-то…
— Чего на тебя сын-то дворянский такой злой? — добродушно поинтересовался кат. — Не иначе шрам-от ты ему подарил?
Акундинов только усмехнулся, по-прежнему не желая разговаривать.
— Руки-то пока ему вправь, — велел дьяк.
— Тэк-тэк, — приговаривал кат, вставляя на место Тимохины суставы, отчего тот опять застонал.
— Упрямый ты мужик, — не то уважительно, не то с огорчением сказал кат.
— Я — не мужик, я… — не договорил Акундинов и вновь закашлялся. Откашлявшись, произнес: — Я — законный царь русский, Иоанн Васильевич Шуйский!
— Лекаря бы нужно, господин дьяк, — озабоченно обернулся палач к Иванову. — Этот-то, сын дворянский, не отбил ли у него чего али ребра бы не сломал. Не ровен час, помрет, а с меня и спросят. Раньше времени в моей практике никто еще не помирал…
— Ладно, — стал подниматься Алмаз Иванович, понимая, что толку сегодня уже никакого не добиться. — Пошлю я за лекарем.
— Алмаз Иванович, — робко обратился к начальнику писарь. — Вопрос-то твой вписывать?
— Какой? — не понял дьяк.
— Ну, про этих — не родня ли, мол, батька самозванца мордвинам да чувашам? А эрзя — кто такие?
Иванов подумал, немного помешкал — отвечать или нет, все-таки снизошел:
— Эрзя — это тоже мордва. Только их эрзями называют.
— А вопрос-то записывать? — не унимался парень.
— Не надо, — махнул дьяк рукой. — Это я так, не под запись спросил. Интересовался у Михаила Ивановича митрополит Новгородский Никон — а не эрзя ли Акундинов-то?
— А ему-то зачем? — удивился писарь.
— Ну, значит, нужно. Зачем, зачем, это не твоего ума дело! И не моего, — грустно вздохнул Алмаз Иванович, вспоминая, что начальник не разъяснил ему тоже — зачем митрополиту такие тонкости нужны? Любопытственно, конечно. Но не будешь же спрашивать у митрополита, который без пяти минут Патриарх всея Руси, на кой ему знать — не мордвин ли самозванец?
Хан Батый назвал этот город «злым». Ещё нигде его войско не встречало столь ожесточённый отпор. Русские витязи отважно бились на крепостных стенах маленького Козельска, защищая его от несметных полчищ кочевников. Семь долгих недель длилась осада. Потом город пал. Ворвавшись в Козельск, завоеватели не пощадили никого, даже грудных детей. И вот появился шанс переиграть тот бой, навсегда изменив привычное русло истории. На помощь далёким предкам отправляется отряд российского спецназа во главе с майором Деминым. Их всего пятеро против десятков тысяч, задание выглядит форменным самоубийством.
Артакс, наконец-то устав от приключений, решил отыскать себе место, где можно наконец отдохнуть. Здесь никого не удивляет, что богомолы пребывают ростовщиками, гномы варят сыр, а шойзели строят мосты. Здесь Артакс встретил любимую женщину. Но прежде, чем будет сыграна свадьба, бывшему наемнику придется раскрыть тайну гибели отца своей невесты, а заодно и снять проклятие с Черного леса.
Много лет назад граф д’ Арто стал «псом войны» Артаксом. Дорога привела его в волшебную страну, где он нашел дом и любимую девушку. Но свадьба опять откладывается, потому что Артакс не может отказаться исполнить просьбу правителя — отыскать пропавшего сына. И бывшему наемнику придется вернуться туда, где его когда-то предали.
Он победил целую армию, отстоял город и нажил множество врагов. Его предали люди, за жизни которых он сражался.Потом он стал каторжником. А еще чуть позже его объявили беглым каторжником.Хотя кое-кто до сих пор считает его лучшим наемником этого мира, «псом войны» Артаксом. Или — Юджином-Эндрю д'Арто, принцем крови и наследником королевского рода.Он умеет убивать и выживать, умеет сражаться сам и заставит воевать других.Не умеет он только одного — нарушать однажды данное слово.
Солдат всегда мечтает стать генералом, оруженосец — рыцарем, а принц — королем. Но из любого правила бывают исключения.Двадцать лет назад юный граф д'Арто просто не вернулся домой. А в отряде «псов войны» появился наемник Артакс. Он служил под знаменами всех королей, сидел в осадах и защищал города, пережил почти всех своих врагов и давно стал легендой. Его трудно убить. Еще труднее — обмануть.Но даже опытного наемника можно предать…
Личность Наполеона Бонапарта широко известна, а вот имя Камбасереса — человека, находившегося в тени императора, но фактически управлявшего страной, — знакомо, пожалуй, разве что специалистам-историкам. А между тем этот государственный деятель являлся ближайшим советником Наполеона и оказывал на него значительное влияние. Камбасереса прозвали серым кардиналом императора, что вполне соответствовало его манере действий. Именно благодаря Камбасересу Наполеон смог взобраться на высшую ступень власти, получив титул императора французов с правом пожизненного наследования. Пройдя путь от адвоката из провинциального Монпелье до архиканцлера Империи, Камбасерес становится одним из влиятельнейших людей Франции.
Виктор Гюго как-то написал: «Есть на свете несчастливые люди. Христофор Колумб не мог дать своего имени открытому им материку, Гильотен не мог отделить своего от изобретенной им машины». Сергей Нечаев непревзойденный мастер разгадывать исторические загадки, корни которых уходят глубоко в прошлое. В своей книге путем анализа множества самых разных источников он развенчивает сразу несколько заблуждений: приспособление для обезглавливания человека было изобретено не во Франции, не во время революции и уж точно не доктором Гильотеном, имя которого, к сожалению, оказалось навеки связано с этим страшным орудием массового уничтожения людей.
Многие исторические личности своими деяниями изменяли ход истории, совершали великие перевороты в государственном устройстве своих стран и империй, при этом, возможно, допускали непростительные ошибки. Порой одно неосторожное слово могло стоить президенту или премьеру уважения целого поколения. Мы многое знаем о внешней, официальной стороне жизни мировых лидеров, но практически ничего о том, какими людьми они были. О неизвестных сторонах жизни великих политиков рассказывает очередная книга серии.
Уильям Монтгомери Макговерн – американский исследователь, профессор Северо-Западного университета, штат Иллинойс, антрополог, журналист и путешественник – представляет свой труд по истории Центральной Азии, отмечая ее значение в развитии цивилизаций Древнего мира. Макговерн обращает внимание на важную роль, которую играла Центральная Азия в культурной истории человечества и как центр, где развивались многие традиции и виды искусства, и как посредник между всеми крупными культурными центрами Древнего мира.
Финляндия в составе Российской Империи долгое время обладала огромной автономией. На памятнике Александру II в Хельсинки выбито «1863» – год, когда финский язык в Великом княжестве Финляндском стал официальным. Однако русификация начала XX в. вызвала небывалый взрыв антироссийских настроений, а в 1918 г. красные финны проиграли в Гражданской войне. Так закончилось столетие «русской истории» Финляндии… Эта книга впервые во всех деталях восстанавливает революционные события 1917 г. и боевые действия Гражданской войны в Финляндии.
Книга профессора современной истории в Университете Сент-Эндрюса, признанного писателя, специализирующегося на эпохе Ренессанса Эндрю Петтигри впервые вышла в 2015 году и была восторженно встречена критиками и американскими СМИ. Журнал New Yorker назвал ее «разоблачительной историей», а литературный критик Адам Кирш отметил, что книга является «выдающимся предисловием к прошлому, которое помогает понять наше будущее». Автор охватывает период почти в четыре века — от допечатной эры до 1800 года, от конца Средневековья до Французской революции, детально исследуя инстинкт людей к поиску новостей и стремлением быть информированными.
Ранним утром 13 октября 1307 года по тайному приказу короля Филиппа IV по всей Франции начались аресты членов Ордена Храма, а имущество и казна захвачены. В тот же день из порта Ла-Рошель отплыли в неизвестном направлении семнадцать кораблей тамплиеров, а юный граф Гитар де Боже сумел тайно покинуть Париж, забрав с собой одну из святынь Ордена. Спустя шестьсот лет к владельцу похоронного бюро в Киеве Ванику Бабаяну явился странный человек и предложил сделать тайное захоронение на заброшенном кладбище за огромные деньги, а затем и стать хранителем могилы.
Великий князь Московский и Владимирский Василий I Дмитриевич (1371—1425) был старшим сыном Дмитрия Ивановича Донского и правил Московским государством без малого 36 лет. При этом в отечественной истории о нём сохранилось очень мало сведений, а памятник — всего один! А ведь при Василии Дмитриевиче Московское государство расширило свои владения почти вдвое, замирилось и заручилось поддержкой Великого княжества Литовского, а ханы Золотой Орды лишь единожды покусились на Москву, да и то безрезультатно! И главное — никаких внутренних дрязг и междоусобных конфликтов, на земле Московской наступили долгожданные мир и лад. В новом увлекательном романе известный писатель Юрий Торубаров воздаёт должное этому мудрому и дальновидному правителю, достойному наследнику победителя Куликовской битвы! Книга издаётся в авторской редакции.
1395 год. После победы на Куликовом поле прошло полтора десятка лет, а судьба Русской Земли вновь висит на волоске.«Над городом и окрестностями плыл звук соборного колокола — бам-м-м, бам-м-м, бам-м-м! Просыпайся, Русь, бери оружие в руки: враг у ворот!»Разгромив Золотую Орду и покорив Крым, грозный ТАМЕРЛАН идет войной на Москву. Уже пало Елецкое княжество, непобедимое войско Тимура штурмует пограничный город:«Завыла боевая труба, и гулямы ринулись в атаку. Причём — конно! Подскакав вплотную, они круто поворачивали коней, прямо с них прыгали на деревянную стену и карабкались вверх, цепляясь за воткнутые копья и помогая себе ножами.
Опер всегда опер — что в наши дни, что в Российской империи при Екатерине Великой. И как его ни называй — «следаком» МУРа или розыскником юстиц-коллегии, — его служба из века в век остается неизменной: раскрывать преступления, ловить уголовников, карать душегубов.Ведь и при матушке-императрице, в «золотой век» Екатерины, хватало грабителей и убийц. За парадными фасадами империи таятся темные подворотни, гиблые трущобы и бандитские притоны. На востоке полыхает Пугачевский бунт. В Москве орудует шайка фальшивомонетчиков.