Десятый Октябрь - [2]

:

То было в древность, было встарь

Россией косо правил царь,

Вчастую слеп или невежда:

То было встарь, то было прежде!

В стране, что шаг, круглился храм,

Вечерним усыпляя звоном.

Трактир казенный, вор иль хам

России распирали лоно:

Помещик, пристав или поп

Садились «мужику» на шею,

Названием клеймя — «холоп»,

Гордяся навыком злодеев.

Тутанкамен и Николай —

Равно, примеры деспотизма.

Вкруг трона лести реет лай

И… истощается отчизна…

Историк:

Баре учились, трудились селяне

И зависть была на книжку глядя

Только плевки на рабочем рыле

И много было подобных стадий.

Но в темный лес лучи косые света!

Но сколько в каторгу под кнут, сапог жандарма

Ушло людей за голосом поэта,

Что очерк лиры взнес насупротив плацдарма!

Декабрь отмечен сотню лет назад.

Затем в Сибирь все лучшие сердца

Отдали за народ всех сил своих заряд

И в шахтах звякали унылостью кольца..

Зверели баре, гадились цари,

Свою мошну кормили в пылесос.

Вся Русь — насилье, исстари —

Гнездо гудящих хищных ос!

Вампир на троне иль жена вампира…

Тиран — ласкающее слово душу.

На грудь народа навалилась гиря.

Столетья нес на шее трона тушу.

Им свет и счастье, ласки и шампань.

Пиры, забавы, хоры Эрмитажа…

Народ проснись, народ востань!.

Но спит народ, круглеет власть от кражи..

Вот Пушкин, Лермонтов, Белинский, Чаадаев…

Затем великий Федор Достоевский.

Шевченко в крепости по книге голодает

И «тонет» Писарев и мучим Чернышевский!..

Все лучшие, их сотни строй их тысячи.

В Сибири скучены и стонут истерично…

Но книги рост, но шире просвещенье!..

Народ восстань! иди на баррикады!..

Волнение сердец, умов смущенье.

Винтовки для рабочих и снаряды!..

Распался фронт, — сидят вверху вороны,

На троне каркают, тягчят державы ветки…

Пришел Октябрь румяный и студеный

И… вышел красный зверь из царской клетки.

Зарождение Октября

Мужик и барин

Различье было на Руси,

Чинилось в чин происхожденья

Один пахал и сеял, и косил —

Другому лосок идей от самого рожденья!..

Пришел один, чтоб жизнь пробыть рабом…

Другой, чтоб нежиться в перине долго-счастья,

Не вспугнутого злостною борьбой

За корку хлеба или взор участья!

Барин хотел, чтобы вечно мужик

Осиной, березою в поле стоял,

А он по французски курил, не тужил.

Чайковский завинчивал кружево бал…

Барин хотел, чтобы было по-прежнему

Вес по наследству и ум, и кровать…

В жир расплывался, рудою полеживая,

Мог мужичка в кандалы заковать!.

Ленин и мужик

— Я сам хотя с Волги, но рассказ мой краток:

Дери его и бей между лопаток!..

Отныне все имущество богатых —

Да будет собственность однолошадной хаты!..

Мужик:

Приятна уху эта весть,

А как ее с наукой свесть?

Ты человек ученый!..

Ленин:

Я изучал наук законы,

На гор Альпийских грани глядя

И вот приказ привез из кубатовых мест:

«Кто не работает, кто просто — жирный дядя,

Тот пусть отвыкнет и не ест»!

Мужик:

Тае — тае — поить не трудно:

Помещиков, лентяев, дармоедов

Мы выселить должны!..

Жирели не пробудно,

Гарем имея в двести три жены!..

Землицы не было, теперь ее довольно…

Нет больше барщины и ширимся сокольно!..

Где ране — княжеский амурил парк,

Теперь крестьянский ухарит трепак,

А бар. прошедших дней золу,

Подняли мы на бодрую метлу!..

Октябрь в Петрограде

Вытянута шея Временного Правительства в Петрограде..

Джон Рид — «10 дней, потрясшие Мир»

Мокредью падает небо, юнкер, как заяц — в засаде

Блики на пушках «Авроры», и панихида мортир!..

Дни Революции — пафос, каждый момент — это песня

Старое мусором — только за сутки,

А Декабристы — пролог, первой страницею — Пресня!.

Здесь колыбель Октября — мирового восстания малютки

Для баррикады — березовых горы поленниц.

Вместо киоска по новому стал броневик…

Час лишь один… и нарзаном кровавым запенится

Жизнь генерала и пиво городовых.

В углах, в кривых теперь столица.

Как зеркало, разбита на куски:

Трех-глазые, двуносые, повсюду лица

Здесь уха нет, а там руки…

Век футуризма в коммунизм

Оправдан вдруг и стал скалою.

С которой все былое — низ

Заплесневшее, гнилое!

В Смольном сидит в комнатенке Овсеенко.

Он — шахматист с головою охочей до выкладок,

Красною гвардией взятье столицы им ловко затеяно

И гитаристом в карте дворцов и мостов он приникает ладам

Блистал всю ночь огнями Смольный,

Вкруг рев броневиковьих стад,

Готовых прыгнуть с колокольни

На саботажный Петроград.

Но дальше что? а вся Россия?!.

Или ее возьмут три «Ка»[1].

А армий серая стихия —

Многомильонная река?!!

В шестом часу кричит Крыленко:

«Свершилось! мы с фронтовиками».

Восторги, слезы всех оттенков.

Советы — Вспрянули крылами…

· · · · · · · · · · · ·

Свобода вздыблена орлицей.

Широк размах румянокрыл.

На утро красный стал столицей

Петровых улиц фас и тыл.

Вокруг — вооруженный лагерь;

Рабочий опознавший штык

Дворянство, Керенского на хер

Он мощно посылать привык.

Мошенства хитрого артистов

Хватают здесь и ловят там…

Начальство, бар, князей, министров

На заседаньях по дворцам…

Терещенко, Никитин, Коновалов

В подвалы, место под замок

Вам в казематы Петропавлов —

Ской Крепости..

Нева китом лежит свинцовым.

Угрюм береговой гранит…

Но пурпур в блесне облицовок

Навеки камень сохранит!

Скатилась ночь: туман и мокредь…

Запуган Невского простор

И это не ночная очередь…

То привидений — в очи ряд!..

Хор мучеников революции над Ленинградом

Смотрю, смотрю в панель прищурясь