Десятник особой сотни - [51]

Мои требования. В течении оговоренного срока, вы, милостивый государь, должны дать распоряжения на проведение казни византийской ведьмы Ксении, сотника тайной стражи Прозора и купца Добрыни. Боярина Злобу я попросил бы вас не трогать. Он человек подневольный и при исполнении, ему по должности пакости делать положено.

Буду счастлив наблюдать отрубленные головы означенных ваших подданных, насаженные на пики и выставленные на обозрение на городской стене. За сим откланиваюсь и с нетерпением жду результатов. Ваш покорный слуга Доброхот. Писано в граде Курске».

Когда гнев малость иссяк, Святослав трезво оценил присланный неизвестным опус. Сунул писулю в руки боярина, подойдя к столу, сам налил в кубок румского вина, с устатку с жадностью на одном дыхании выпил темно-красную терпковатую жидкость. Отдуваясь, выпучив глаза, спросил уже ровным голосом:

– Ну, что думаешь?

Злоба перевел дух. Отлегло. Теперь князь в адеквате и можно спокойно разобраться, как из такого дерьма выползать. Еще раз пробежался по строкам, сделал вывод:

– Ставку и Властибора жалко.

– А, то! Ты дело говори, жалеть потом будем.

– Ну головы рубить рано, да ты и сам этого не захочешь.

– И не захочу, и не буду. Это что же мне в угоду этому… Как его? Доброхоту. Глядишь, всем боярам рост укоротить, а-а? Ты сам, что думаешь?

– Что тут придумать? Все придумано до нас. С сего дня заброшу все дела. С ними вон, пусть Прозор управляется, у него и люди свои имеются. Сам, со всеми своими, зачну искать Доброхота. По нему уже сейчас кой чего известно.

– Ну-ну?

– Грамотный, а по письму, так и сановный. Вон, каков слог… «Милостивый государь!», или это, «В процессе всего вышесказанного…». Нет, точно сановник высокого полета. Может думный боярин Изяслава в городе аки шатун бродит, тебе допечь желание имеет.

– Еще что зришь?

– Одиночка.

– Почем проведал?

– Был бы с челядью, либо поболе народу покрошил, либо бы уже попался. А так, никто не видел, никто не знает. Кого не спроси, плечами пожимают, понять не могут о ком речь. Нет, точно одинокий волчара, которого твои порученцы обидели. Я с твоего ведома, их поспрошаю, кому они дорогу перешли?

– Поспрошай. Только тех кто ними обижен был, либо вперед ногами вынесли, либо далеко от Курска обретается.

– Выходит не все так уж и далеко.

– Твое дело. Выясняй.

Чем занимался Злоба два отведенных дня, Лиходеев конечно не знал. Тупо отсыпался на своей лежке. Да и не очень-то он и рассчитывал на удачный для себя расклад. Счаз-з! Святослав прямо разбежался и в капусту покрошил и ведьму и двух кадров, тем паче один из которых на сей момент в Ростове. Он лишь хотел поиграть на нервах у князя и верхушки сановников.

Как-то так, ранее Лиходеев не задумывался о личной мести, о личном противнике, кого бы он хотел наказать или уничтожить. В той, прошлой жизни, был он «государевым человеком», то есть за плечами у него маячило государство со всей своей мощью, оно же и ставило ему конкретную задачу, которую он кровь из носу, обязан был выполнить. Врагов воспринимал как вооруженных людей в чужом окопе, или «зеленке», или штабе, или в банде, и еще много или… но обязательно не как личных, а только как врагов государства. Так проще всем, кто носит погоны на плечах. Можно не любить напыщенных лаймов, заносчивых пиндосов, забугорных чурок всех мастей и вероисповеданий, можно жать руку и улыбаться высокомерным пшекам, прямолинейным немцам или вычурным скандинавам. Если нужно, будет пить с ними водку, шутить и смеяться, но когда государство подаст команду «Фас!», военный человек обязан подчиниться, при любом раскладе засунуть свою антипатию или симпатию куда подальше, и с оружием в руках пойти и разобраться с любым из вышеупомянутых. Разобраться и забыть. Потому что он военный, профессия у него такая. Понимаешь! После свершившегося факта, можешь поковыряться в своей искалеченной душе, можешь высказать свое противное мнение, можешь даже покатить бочку на государство. Но это только твое личное. Тем более ни к одной партии ты не принадлежишь, а с несистемной оппозицией, ни для кого не секрет, находящейся на постоянной финансовой подкормке у забугорных спецслужб, разберутся и без тебя. Слава Богу есть кому разбираться.

В нынешней действительности, Лиходеев вдруг обнаружил, что даже будучи в том же качестве, как и прежде, он вдруг обзавелся личными врагами, и по поводу них, не нужно ждать команды от старшего начальника. Они только его прерогатива, и мстить и разбираться с каждым он будет лично. Даже не так! Все равно ведь на Руси живет, поэтому и отношение к вышесказанному должно быть чисто русским. Как там у Чернышевского роман назван? «Что делать?». Вот и у Лихого. Прощать врага русскому человеку не западло. Главное обязательно поскорее хоть костьми лечь, но переправить его к Богу. А уж он пусть сам разберется, куда его дальше направить в Рай или Ад. На то он и Бог!

Злоба же времени даром не терял, поставил на выполнение задачи по нейтрализации Доброхота всех своих сходников. Их он привел из Чернигова не меньше сотни. Были организованы закрытые посты наблюдения в самых людных местах. Соглядатаи переодевшись в одежду простого народа, ходили или колесили по улицам в самых разных ипостасях. Бродячие скоморохи, калики перехожие, слепые бояны-песнотворцы с поводырями, мастеровые всех мастей, гадатели, офени, заполонили и без того оживающий город. Несоответствие поведения человека окружающей обстановке или статуса предоставленного ним, сразу вычленялись и подавался соответствующий сигнал выделенным Щукой воям, ну а те хватали выбранных из толпы и тащили в поруб, в котором дознаватели и каты «крутили карусель». Самое интересное, что этакая чистка города, приносила свои плоды. Хоть к Доброхоту все это не имело никакого отношения. Десяток татей одиночек после дыбы и разбирательства, были повешены или отправились в мир иной другим способом. Выявили городскую банду, люди в которой вместе с кровавыми соплями сдали и своего атамана. Всем срубили головы и выставили на всеобщее созерцание на городской стене. Выявили купцов-аферистов, этих палками били смертным боем. Вот только того, кого искали, найти не могли.