Десятка из колоды Гитлера - [7]

Если не касаться деталей, ради которых Шпеер это писал и которые снова переврал, то общая картина дана верно. Упомянутый глобус стоял у Гитлера довольно долго: накануне переговоров с Молотовым на нем был красный цвет (СССР), и коричневый (Германия), по плану Розенберга; а после переговоров глобус перекрасили в коричневый и желтый (Япония). Еще откровеннее по поводу переговоров высказался Розенберг: «Русские отказались делить с нами мир». Дальше – прелюбопытная деталь! – Розенберг (напомню, главный эксперт по СССР) приводит высказывание Молотова на этих переговорах. Молотов, цветисто аргументируя позицию СССР, цитирует из «Политики» Аристотеля: «Поистине величайшие несправедливости совершаются теми, кто стремится к излишествам, а не теми, кого гонит нужда». Поскольку Розенберг приводит эти слова в секретном отчете о переговорах для сотрудников своего аппарата (от 29 ноября 1940 г.), то для непонятливых, по-видимому, он поясняет: «Сталин под “излишествами” подразумевает предложенные нашими экспертами обширные сферы будущих владений СССР».

Так вот, Шпеер приводит цитату из Аристотеля, якобы произнесенную им, Шпеером, по совершенно другому поводу, причем в следующем же абзаце.

Однако вернемся к войне. Как только речь заходит об участии в планировании и разжигании Второй мировой войны, Шпеер в своих мемуарах становится осторожен. Но постоянно впадает в двойственность: с одной стороны, нужно преуменьшить свою роль в этих делах; с другой – так хочется показать, подчеркнуть свою значимость, незаменимость при Гитлере! Итак, читаем: «К концу 1941 года <…> мне поручили устранять разрушения от бомбежек и строить бомбоубежища». Это правда. Осенью того же года Шпеер путешествует по Португалии. Затем ему, помощнику Тодта, отводят в качестве поля деятельности всю Украину. Это «поле» так и осталось на бумаге. И так далее, в том же духе. И вдруг – судьбоносный вызов в кабинет Гитлера: «Господин Шпеер, я назначаю вас преемником доктора Тодта. <…> Вы замените его на всех постах». <…> – «Но я же ничего не понимаю», – возразил я. «Я верю, что вы справитесь», – ответил Гитлер. Вот так, прямо – снег на голову бедняге. Ну что ему оставалось? «Яволь, мой фюрер!»

Но когда Геринг хотел немного разгрузить новоиспеченного министра и взять на себя часть полномочий покойного Тодта, Шпеер так энергично возражал, что Геринг в присутствии Гитлера обругал его крепким словом, а Гитлер махнул рукой: «Разбирайтесь сами». И Шпеер опять всю ситуацию вывернул на свой лад, многое просто сочинил, например, отказ Геринга присутствовать на похоронах Тодта.

Так или иначе, но Шпеер, наконец, приступает к работе. Напомню, это был февраль 1942 года.

Покойный Тодт ввел два основных направления в работу министерства: производство вооружений и их модернизация. Отдельно выделял сферу снабжения. Цель – полное удовлетворение потребностей военной промышленности. Общую концепцию – освобождение промышленности от чрезмерной опеки со стороны государства – заявил еще Ратенау, в 1917 году. И Тодт учился у Ратенау, постоянно на него ссылаясь. Шпеер, во всяком случае, в мемуарах, «ободрал» обоих и все авторство приписал себе. Только в очень редких случаях он говорит «мы». Например, сообщая, что к августу 1942-го общая производительность труда в военной промышленности увеличилась на 59,6 %, он объясняет это тем, что «мы смогли мобилизовать неиспользованные ресурсы». «Мы» с Ратенеу, Тодтом, Герингом и остальными, надо полагать.

Хочу, однако, пояснить. Я постоянно, что называется, «цепляюсь» к Шпееру не оттого, что он мне как-то особенно несимпатичен. Просто с ним очень трудно работать историку. Порой он так по-детски убедителен в своем вранье, что все время ловишь себя на мысли, а вдруг – правда?.. Нужно проверить. Допроверялась я до остервенения, пока окончательно не поняла – другого человека с такимкомплексом неполноценности среди нацистов не было.

Что это за комплекс, откуда он взялся у благополучного, симпатичного, умного человека? Дело в том, что Альберт Шпеер был тяжело и неизлечимо болен. Его болезнь звалась «Адольф Гитлер». Шпеер не просто мечтал стать другом Гитлера, он бредил этим, это стало его манией. А Гитлер, все понимая, играл с ним как кошка с мышкой, доводя его до умоисступления, до болезни, повторяю. Отвлекусь от темы и приведу исторический пример: известный писатель XVIII века, жирондист Луве был низеньким болезненным уродцем и автором знаменитого «Фоблаза» с его эротически неотразимым красавцем героем. Так вот, Шпеер подлинный тоже наделил Шпеера «мемуарного» таким отношением к себе Гитлера, какого в действительности не познал.

Вернемся в 1942 год. «Боязнь вызвать недовольство народных масс заставляла тратить на производство товаров народного потребления, выплату пособий участникам войны и компенсаций женщинам, потерявшим в доходах из-за ухода мужей на фронт, гораздо больше средств, чем тратили правительства демократических государств», – признавался Шпеер в 1960-е. Трудно уловить интонацию этих слов в то время. Но во время войны Шпеер сделался самым нетерпимым и раздраженным из всей верхушки по отношению к социальным программам, превзойдя даже Геринга.