Десять тысяч - [6]

— Но у вас это получилось, — сказала она и добавила: — Спасибо.

— За что?

— За то, что не дали мне упасть.

— А, это пустяки, моя девочка. Само собой.

Это обращение её покоробило. Одно дело, если бы так её назвал какой-нибудь старик — но этот мужчина, пускай и не первой свежести, несомненно, был ещё вполне способен… Инна скривилась и оборвала мысль, не став додумывать её до конца.

— Я не ваша девочка, — сказала она.

— А, я здесь совершенно ни при чём. Но в общем, глобальном смысле, согласись… Всё-таки, твой юный возраст… Все дороги впереди, знаешь ли… это так замечательно… — говорил он как-то устало, через силу, будто ему мешал невидимый груз на спине.

— Вы не знаете, что с ним? — спросила она, указывая на труп.

— Разве ты сама не видишь? Он мёртв.

Она крякнула. Почувствовала, что раздражается: этот тип либо принимал её за идиотку, либо строил идиота из себя.

— Это-то я вижу. Но отчего он мёртв?

— А, это очень просто. Смотри, — человечек склонился над покойником. Повернулся к Инне спиной, и она увидела на пиджаке совершенно чёткий отпечаток чьей-то ступни. Бог ты мой! Она тут же попробовала представить, с какой силой кто-то должен был припечатать его ногой, чтобы оставить подобный след, и вдруг подумала: ничему больше не удивляться! ничему не раздражаться! Мне нужен выход, это — главное. Остальное уж как-нибудь…

Пришелец тем временем продолжал:

— Если мы посмотрим, что он сжимает в правой ладони, то увидим там пистолет. Я бы даже сказал, что это пистолет Макарова, калибра 7,62.[1] Логично будет предположить, что он поднял руку, поднёс её вот сюда, — рассказчик указал на лоб, — спустил курок, и…

— Всё ясно. Об этом я догадалась и без вашей помощи, — как могла спокойно сказала Инна.

— Почему же в таком случае ты задаёшь мне эти вопросы?

— Уже ни почему. Скажи, ты не знаешь, где выход? — она наконец решилась перейти на «ты», а ещё подумала, что не стоит тянуть время. Конечно, она благодарна ему за то, что он спас её от падения, но вовсе не намерена по этому поводу развлекать его светской беседой. Для бесед пускай поищет себе кого-нибудь другого.

— Выход? Какой же выход ты имеешь в виду?

— Выход из этой чёртовой подземной дыры, конечно же! — теперь Инна даже не пыталась сдерживаться.

— А, да, — задумчиво сказал он и поднял голову, будто пытался пробиться взглядом сквозь свод тоннеля и увидеть звёзды. — Выход! Какое это, однако, интересное слово! Ведь, если разобраться, все мы ищем выход. Вот только думаем ли мы, зачем он нам нужен? Вот хотя бы ты, моя юная девочка. Думала ли ты, например, что такое жизнь?

Она вспомнила и усмехнулась:

— Жизнь — это фонтан.

— Фонтан? — склонный к рассуждениям незнакомец оказался озадачен.

— Ну, у тебя, может быть, и не фонтан, — весело сказала Инна. Это анекдот такой.

— А, разумеется. Это аллегория, да, я понимаю. Круговорот воды, круговорот вещей… Основа сущего… Вот взять хотя бы этот поток воды. Задумывалась ли ты о том, куда он течёт?

— Не думала, и не хочу думать, — предельно искренне сказала Инна.

— А зря, между прочим! Знаешь ли, иногда вдруг начинаешь задумываться о совершенно, казалось бы, тривиальных вещах — и тебе открываются такие неожиданные перспективы! Вот этот труп. Он лежит здесь, и он абсолютно бесполезен, — человечек ткнул парня тупым носком чёрного ботинка. — Но на самом деле… Ты же видишь: его ноги касаются воды! Это ли не знаменательно, моя девочка?

— Прекрати называть меня «моя девочка», — сказала она, оставив пассаж о знаменательности без внимания.

— Тебе не нравится? Хорошо, впредь я буду называть тебя по имени. Знаешь ли, Инночка, иногда я могу случайно забыться, но если тебе что-то не понравится…

Она вздрогнула, когда он произнёс её имя вслух. Выходит, он её знает. Значит, один из них? Это всё входит в план, в какой-то жуткий сценарий? Попробуй тут разберись…

— Так ты можешь отвести меня к выходу?

— К выходу? Не знаю. Это слишком сложный вопрос, его невозможно решить вот так сразу, в одночасье. А пока я предложил бы тебе пройти со мной в моё скромное обиталище. Я ведь, в сущности, так одинок… К тому же, я угостил бы тебя чем-нибудь. Ты, конечно же, голодна?

Инна и вправду проголодалась, но сейчас предпочитала даже и не думать о еде.

— Нет, кажется… Но я пойду с тобой. Если только ненадолго… ей не хотелось признаваться, что она согласилась бы почти на всё, что угодно — лишь бы не пришлось снова топать в одиночку неведомо куда.

Итак, ей предстояло вроде как идти в гости… но в гости в таком виде! О, господи! Нет, по большому счёту, Инну не очень-то волновало, какое впечатление она произведёт на своего спутника. Но всё-таки она бы чувствовала себя заметно увереннее, приведя в порядок свой внешний вид.

— Извини, ты не мог бы чуточку подождать? Мне нужно…

— А, конечно! Конечно-конечно! — человечек даже не дал ей закончить. — Но постарайся всё-таки не слишком долго. А то, знаешь ли, всякое бывает…

Инна старательно пропустила мимо ушей последние слова, отвернулась и вытащила зеркальце. Освещение было не ахти какое, но всё же лучше, чем ничего. Несколько минут она наводила красоту; вдруг представила себе, как это должно выглядеть со стороны: её трогательная забота о внешности в глубоких подземных катакомбах. Она рассмеялась, но и не подумала прекратить занятие. Наконец нашла результат удовлетворительным: губки накрашены, щёчки припудрены, и причёска вроде уже не напоминает взрыв на макаронной фабрике. Одежда тоже приобрела более презентабельный вид. Инна обернулась: