Десять сентаво - [2]

Что же, буду вести себя применительно к обстоятельствам хотя бы с точки зрения соблюдения формальностей, решил дон Маноэль, и он сел за стол и ровным почерком написал, что слагает с себя обязанности председателя Общества народного просвещения. В связи с изменившимися обстоятельствами и так далее. Сеньор Варга перевел дух и надел шляпу. Лучше самому отнести письмо и поскорее с этим покончить.

Варга шел по улице предместья, и ему казалось, что и дома смотрят на него как-то по-другому, чуть ли не враждебно, тоже, видимо, в связи с изменившимися обстоятельствами. Соседи, верно, говорят меж собой: «А-а, это тот самый Варга, который отравляет душу народа». А кто-нибудь тем временем, глядишь, мажет его ворота дегтем — ничего удивительного. Сеньор Варга пошел быстрее, применяясь к обстоятельствам. Видно, придется переселиться в другое место, мелькнуло у него в голове, продать свой домишко… словом, вести себя применительно к обстоятельствам, а?

Сеньор Варга сел в трамвай и забился в угол. Два-три пассажира читали как раз ту самую газету. «Руки прочь, сеньор Маноэль Варга!» «Если меня узнают, — подумал про себя дон Маноэль, — вон тот сумрачный господин наверняка покажет на меня пальцем:

— Видите? Это тот самый Варга, который распространял подрывные идеи! И у него еще хватает совести показываться на людях!

Выйду-ка я лучше из трамвая, — со стесненным сердцем подумал сеньор Варга, ощущая на себе враждебные взгляды, — Господи, как человеческие глаза умеют ненавидеть!»

— Билетик, сеньор! — раздался над ним голос кондуктора.

Сеньор Варга даже вздрогнул и вытащил из кармана горсть мелочи, но тут одна монетка в десять сентаво выскользнула и покатилась под лавку.

Кондуктор стал искать ее.

— Бог с ней, — отсчитывая деньги, торопливо проговорил сеньор Варга, не желая привлекать к себе внимания.

Сумрачный господин отложил газету и наклонился, высматривая под лавкой монетку.

— В самом деле, она того не стоит, — нервно уверял его дон Маноэль.

Что-то проворчав, господин полез под лавку, остальные пассажиры с интересом и пониманием наблюдали за ним.

— Наверно, сюда закатилась, — говорит будто про себя другой господин и опускается на корточки, чтобы лучше видеть.

Сеньор Варга сидит как на иголках.

— Благодарю вас… спасибо, но в самом деле не стоит, — лепечет он.

— Вот она! — восклицает второй господин, засунувший голову под лавку. — Здесь она, негодная, только в щели застряла. Нет ли у вас ножичка?

— Нет, — виновато произносит дон Маноэль, — ну, пожалуйста, прошу вас… она не стоит ваших усилий…

Тут третий господин откладывает газету и, ни слова не говоря, начинает рыться в карманах, достает кожаный футляр, а из него — серебряный ножичек.

— Покажите где, — обращается он ко второму господину, — я ее достану.

Весь трамвай с напряжением и радостью следит, как третий господин ковыряет ножичком в полу.

— Сейчас! — довольно рокочет он, монетка выскакивает и катится дальше.

Четвертый пассажир наклоняется и ловит ее.

— Вот она! — торжествующе объявляет он, красный от натуги, распрямляется и, пыхтя, протягивает ее сеньору Варге. — Пожалуйста.

— Спасибо… благодарю вас, господа, — лепечет растроганный сеньор Варга. — Вы были очень любезны, и вы, господа, тоже, — вежливо раскланивается он на все стороны.

— Не стоит благодарности, — бурчит третий господин.

— Не за что, — отзывается второй.

— Главное, что нашлась, — добавляет первый.

Пассажиры улыбаются и кивают. Главное, что нашлась, ура!

Сеньор Маноэль Варга, розовый от смущения и всеобщего внимания, сидит, не шелохнувшись, и тем не менее видит, что тот с ножичком, подымает газету и принимается читать статью «Руки прочь, сеньор Маноэль Варга!».

Когда Сеньор Варга выходит из трамвая, пассажиры дружески кивают ему, а читатели газет поднимают глаза со словами:

— Аdeus,[1] сеньор!